Таежный бурелом
Шрифт:
Принесли таз с водой и полотенце. Нооно умылся и немедленно приступил к делам.
Агент Кикио рассказал, как был арестован резидент из Хабаровска. Кто-то из русских белогвардейцев на допросе выдал его штаб-квартиру.
— Где он? — зло бросил Нооно.
— В тюрьме. Вчера консул потребовал освобождения, но Совет тянет с решением этого вопроса.
— А документы о произволе Совета составлены?
— Сегодня отправлены в Харбин.
— Хорошо. Капитан Хаяси Дандзин знает, что делать.
Свернув
— Несколько человек перешли запретную зону… В городе готовятся к обороне…
— Наблюдение за Костровым установлено? — прервал Нооно.
— Костров будет в наших руках в первый же день восстания, — ответил Кикио, поеживаясь под немигающим взглядом Нооно.
— Плохо работаете. Кострова и других по списку уже сейчас надо убрать. С этим не тянуть. Понятно?
Голова Кикио низко склонилась. На другой день Нооно переоделся в солдатскую форму. Пошел в городской комитет большевистской партии. Перед лестницей на минуту остановился, потом решительно стал подниматься.
— Из Владивостока! — на ходу бросил он лысенькому добродушному старичку, дежурившему в приемной.
Нооно вошел в кабинет секретаря горкома. Здесь, кроме секретаря горкома Кедрова, находился и секретарь Дальбюро Костров. Он громко говорил:
— …Кругом ротозейство, впечатление такое, как будто фронт не рядом, а где-то за Уралом. Лиц, нарушающих дисциплину, судить, злостных — расстреливать…
Заметив постороннего, он тотчас же замолчал.
— Вы что, товарищ? — спросил Кедров.
Нооно одернул гимнастерку, поправил ремень.
— Я из Владивостока… Член партии… Бежал из-под японского расстрела.
— Садитесь. Ваши партийные документы?
Нооно стянул стоптанный сапог. Перочинным ножом поддел подметку, извлек из-под стельки партбилет. Бережно потер его о штаны, положил на стол.
— Подмок билет, сами знаете, нелегко сберечь…
Секретарь горкома очень внимательно читал протокол красногвардейской заставы, Костров изучал партбилет. Нооно чувствовал на себе его испытующий взгляд.
— Где-то я вас встречал? — вдруг спросил секретарь горкома.
Профессиональная привычка к самообладанию пришла на выручку Нооно.
— А как же, товарищ Кедров. Я работал в порту до революции, — спокойно ответил он. — Вас я знаю хорошо.
— Грузчик?
— Да!
— В забастовке четырнадцатого года принимали участие?
— Нес охрану от штрейкбрехеров в доме подрядчика Меркурьева.
Лаконичные ответы Нооно понравились. Бывший грузчик Кедров не мог знать, что во время забастовки портовых рабочих не кто другой, как Нооно, втесался в ряды забастовщиков и предал забастовочный комитет. Но Костров не спускал настороженного взгляда с этого человека.
— Вы хорошо говорите по-русски, — заметил Костров.
— Да,
Секретарь горкома вынул из сейфа списки членов партии, оставленных во Владивостоке на подпольной работе. Нооно следил за ним напряженным взглядом.
— Принять вас, товарищ, на учет мы не сможем, — сухо подвел итоги беседы Кедров, замыкая партбилет Нооно в ящик стола.
Нооно опустил голову.
— Почему?
— Потому, что вы не прошли последнего переучета, когда владивостокская организация переходила на подпольное положение. Вас нет в списках законспирированных большевиков, — более приветливо сказал секретарь горкома. Ему стало жаль Нооно.
— Я был в отъезде… я не знал… — невнятно проговорил Нооно, все ниже опуская голову. — Могу быть полезен… все-таки я сохранил партбилет… знаю коммунистов в Харбине, могу выполнять задания…
Секретарь горкома посмотрел на Кострова, но тот отвернулся.
— Не унывай, парень! — тяжелая рука Кедрова коснулась сухого плеча Нооно. — Сам знаешь, сколько контрразведчики шлют сюда разной сволочи. Хочешь быть полезен? Мы комплектуем кавдивизию, там дадут коня, шашку и винтовку. Хорошо будешь бить интервентов, наведем справки и восстановим в партии.
Нооно хмуро пожал руку секретарю горкома.
— Я согласен, товарищ Кедров.
— Знаешь военное дело? — спросил Костров.
— Артиллерийское — хорошо. Был в Красной гвардии в Шкотове. А кавалерийского строя не знаю, конем и шашкой плохо владею.
После ухода Кострова Нооно вновь зашел к секретарю горкома.
— Я бы у вас, товарищ Кедров, просил дней пять для отдыха, устал после тюрьмы.
— Что же вы меня спрашиваете, ведь вы беспартийный человек.
— Я коммунист, — твердо сказал Нооно, — и не привык решать свои личные вопросы без согласия партийного комитета.
Секретарь горкома еще раз прочитал протокол заставы о бегстве Нооно из-под расстрела.
— Не знаю, что тебе и сказать…
— Я бы мог помочь на артиллерийском складе, пока спина подживет… Вот глядите, какой же я кавалерист…
Нооно сдернул рубаху, спина была вся в кровоподтеках.
— Что же молчал? Конечно, в таком виде тебе на коня нельзя. Здорово они тебя!
Кедров вырвал из блокнота лист бумаги и написал начальнику артсклада.
На работу Нооно приняли.
ГЛАВА 17
Был праздничный день. В воздухе протяжно плыл колокольный звон.
Проснувшись, Вера с удовольствием подумала, что весь этот день она будет дома. Не надо притворяться, не надо контролировать каждое свое движение, каждый взгляд.