Таинственный спаситель
Шрифт:
Он замер.
— Вы не перестаете меня удивлять, миледи.
— Что вы делаете по ночам, — порывисто прошептала она, — после того как все дети засыпают? Тоже ложитесь в свою одинокую постель или гуляете по улицам Сент-Джайлса?
Лицо его застыло, словно перед нею захлопнули дверь.
— А еще вы постоянно завлекаете меня, — пробормотал он, отступая от нее, — хотя я знаю, что вы представляете опасность для моей миссии в Сент-Джайлсе.
Она сдвинула брови. Миссии? Это прозвучало
— Думаю, наш урок на сегодня закончен, — проговорил мистер Мейкпис.
Он поклонился и так быстро покинул бальный зал, что Изабель даже не успела ничего сказать.
— Я могу удалиться? — донесся от клавесина неуверенный голос Баттермана.
— Да. Да, это все. Благодарю вас, — рассеянно отозвалась Изабель. Вдруг передумала: — Впрочем, постойте…
— Да, миледи?
Она взглянула на дворецкого, человека, находящегося у нее в услужении со времени ее замужества. Изабель никогда раньше как-то не задумывалась над этим, но всецело ему доверяла. Это и решило дело.
— Я хочу, чтобы вы сделали для меня кое-что необычное, Баттерман.
Он поклонился.
— Всегда к вашим услугам; миледи.
— И я благодарна вам за это, — тепло проговорила она. — Я бы хотела, чтоб вы узнали все, что сможете, о Призраке Сент-Джайлса.
Баттерман и глазом не моргнул.
— Конечно, миледи.
Еще долго после ухода дворецкого она стояла, устремив взгляд на дверь, в которую вышел мистер Мейкпис.
В разговоре она, видимо, задела уязвимое место, и его реакция оказалась не такой, как она ожидала. Придется хорошенько подумать, как поступить дальше.
Ужин в приюте для сирот и подкидышей всегда проходил немного сумбурно.
— Аминь. — Уинтер поднял голову, когда нестройный хор детских голосов завершил вечернюю молитву.
Приятно было вернуться в приют после того памятного разговора с леди Бекинхолл. Его наставница слишком близко подобралась и к Призраку Сент-Джайлса, и к живущему в нем зверю. Прошлой ночью она снилась ему, причем сон был крайне откровенным. Он проснулся возбужденный и изнывающий от желания, и потребовался целый час подготовки к урокам и написания писем, прежде чем плоть его угомонилась. Даже сейчас воспоминания о том, как она манила его во сне своими белыми мягкими грудями, было достаточно, чтобы…
— Передайте, пожалуйста, соль, — сказал Джозеф Тинбокс, прерывая его неприличные мысли.
— Да, конечно, — ответил Уинтер, выполняя просьбу.
Он в предвкушении воззрился на свою тарелку. Сегодня на ужин было чудесное баранье рагу с хрустящим хлебом и кремовым сыром в придачу. Госпожа Медина в качестве кухарки превзошла его ожидания.
— Ух ты! Обожаю коровье рагу, —
— Говяжье рагу, Джозеф Тинбокс, — мягко поправил Уинтер.
— Я тоже, — пропищал Генри Пугмен, ничего не заметив. — А ты любишь коровье рагу, Джозеф Шанс?
— Ага! — энергично закивал новый мальчик, запихивая в рот полную ложку.
— Будь моя воля, — заявил Генри Пугмен, — у нас было б коровье рагу каждый вечер.
— Тогда б не было пирога с рыбой, — возразил Джозеф Смит, сидящий рядом с Уинтером.
— А пирог с рыбой у нас все одно редко бывает, — изрек Джозеф Тинбокс. — Да никто и не любит его, кроме тебя, Джозеф Смит.
Почувствовав, что кулинарные вкусы могут стать потенциальным источником конфликта, Уинтер прокашлялся.
— Как далеко ты продвинулся в изучении Библии, Джозеф Тинбокс?
— Откровения, — ответил мальчик. — Вот уж где лютость, так лютость, доложу я вам, сэр. Всякие там драконы, и реки крови, и…
— Да-да, — поспешно прервал его Уинтер. — А ты, Генри Путмен? Какой псалом твой класс разучивает на этой неделе?
— Сто тридцать девятый, — с тяжким вздохом ответил мальчик. — Он такой длинный.
— Зато очень красивый, разве нет? — возразил Уинтер. — «Скажу ли: „Может быть, тьма сокроет меня и свет вокруг меня сделается ночью“. Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла как день: как тьма, так и свет».
Парнишка страдальчески сморщил нос.
— Если вы так говорите, сэр. Токмо поди знай, что это значит.
— Это значит, что Всевышний видит и в темноте, — объяснил Джозеф Тинбокс с авторитетностью одиннадцатилетнего всезнайки.
— А также то, что от Бога не спрячешься ни днем, ни ночью, — добавил Уинтер.
На минуту мордашки у сидящих за столом сделались испуганными.
Уинтер тихо вздохнул.
— Ну, что еще произошло сегодня, пока меня не было?
— Додо подрался с Чернышом, — сообщил Джозеф Смит.
— Ага! — Генри Путмен взмахнул ложкой, чуть не измазав рагу волосы Джозефа Шанса. — Додо прибежал в кухню и подошел слишком близко к Чернышу — тот спал у очага. И Черныш вскочил и оцарапал Додо нос. Но Додо отбивался и лаял, пока Черныш не убежал во двор.
Уинтер вскинул брови.
— В самом деле? А Додо, оказывается, храбрый пес. Не знал, что он такой бореи.
— Она, — поправил Джозеф Тинбокс. — Додо — девочка.
— Вот как? — Уинтер разломил свой ломоть хлеба.
— Ага, — подтвердил Джозеф Тинбокс. — И она страсть как любит сыр.
— Гм. — Уинтер бросил на мальчика строгий взгляд. — Собаки часто любят сыр, но он не всегда любит их. Кроме того, мы же не хотим переводить хороший сыр на собаку, а?