Таких не берут в космонавты. Часть 2
Шрифт:
Я замолчал, взглянул на сидевших около письменного стола Алексея и Надю.
Сказал:
— На сегодня всё. Продолжение следует.
Черепанов и Степанова разочарованно вздохнули.
— Как это всё?! — удивилась лежавшая рядом со мной на кровати Иришка. — Вася, так не честно! Ты опять прервал рассказ на самом интересном месте! Ты над нами издеваешься? Как я теперь дождусь завтра? Я же всю ночь буду думать, каким образом Джон Гордон и Лиана выпутаются из этой истории. Я так и вовсе не усну!
— Уснёшь, — заверил я. — Как только глаза закроешь, так сразу и засопишь. Я тебя знаю.
Иришка несильно
— Жестокий ты, Василий, — заявила Лукина. — А ещё брат, называется!
Она уселась, свесила с кровати ноги.
Надя и Лёша неохотно встали со стульев.
— Кстати, комсомольцы, — сказал я. — Кто-нибудь из вас знает, где живёт наша классная руководительница? Ну, так… совершенно случайно? Я бы ей книгу сегодня закинул. Если мне будет по пути. Всё равно приглашения женщинам понесу.
— Я знаю, — ответила Надя-маленькая. — Я в прошлом году ей тетради домой относила. Она тогда попросила меня, потому что мы в соседних домах живём. Она в пятом, а я в седьмом доме. Её дом перед моим стоит, если идти от школы.
— Превосходно, — сказал я, заскрипел пружинами кровати. — Тогда я вместе с вами прогуляюсь. Если вы, разумеется, не против.
Надя и Лёша переглянулись и снова посмотрели на меня. Синхронно покачали головами — будто они уже не раз тренировали совместное выполнение этого жеста.
Я усмехнулся и сказал:
— Тогда подождите пару минут. Я оденусь.
Повернулся к сестре.
— Иришка, ты с нами пойдёшь? — спросил я.
Лукина взглянула на окно, едва заметно вздрогнула, будто от холода.
— Нет уж, — ответила она. — Я дома останусь. Математику напишу. И параграф по физике прочитаю.
На улице Надя Степанова уже будто бы по привычке взяла Черепанова под руку. Алексей этому нисколько не удивился: даже не сделал паузу в своём рассказе о космическом лифте. Со времени похода в книжный магазин Лёшина идея лифта между Луной и Землёй трансформировалась в идёю соединить «для начала» лифтом некую точку на Земле с неподвижной относительно земной поверхности орбитальной космической платформой. По его прикидкам, реализовать подобную идею должны были уже в самое ближайшее время. Потому что с орбитальной платформы было бы значительно легче отправлять большой объём полезного груза на Луну, для строительства на её поверхности первого советского города.
Я вполуха прислушивался к Лёшиным рассуждениям, кивал головой в ответ на Лёшины вопросы. Смотрел на окна домов, на притаившиеся в полумраке деревья. Вместо меня диалог с Черепановым вела Надя — причём, дискутировала она с Алексеем весьма активно. Степанова сообщила, что идею лифта на земную орбиту уже высказывал Константин Циолковский. Заявила, что главная проблема такого вида сообщения с орбитальными платформами — найти подходящий материал для троса, по которому будет перемещаться кабина лифта. Лёша и Надя пришли к совместному выводу, что главной особенностью материала троса должна быть большая прочность на разрыв в сочетании с низкой плотностью.
Я не удержался и всё же поинтересовался у Эммы, какой материал учёные в двухтысячных годах считали пригодным для создания подобного троса. Моя виртуальная помощница назвала его «углеродными нанотрубками». Я заподозрил, что такое решение проблемы троса привёдет
Надя прикоснулась к моему плечу — вывела меня из задумчивости.
— Вон там за деревьями мой дом, — сообщила она. — А вот в этом доме живёт Лидия Николаевна. Номер её квартиры я не помню. Но могу тебя к ней привести. Это на третьем этаже, почти в самом конце коридора.
Я кивнул и предложил:
— Давайте вместе к Лидии Николаевне зайдём. Только книгу ей отдадим. Надолго мы у неё вряд ли задержимся.
Лидия Николаевна Некрасова проживала в деревянном строении: в таком же, в каком жила и семья Черепанова. Я первый шагнул в дом. Уже не опасался, что на мою голову обрушатся сверху деревянные балки, или что моя нога провалится в пол. Но всё же не терял бдительности: половицы под моими ботинками подозрительно поскрипывали, а потолок казался мне подозрительно хрупким. Надя и Алексей вошли вслед за мной в подъезд без видимой опаски.
Тему орбитальных лифтов они в своей беседе сменили на обсуждение способов межзвёздных путешествий. Надя утверждала, что полёт к звёздам возможен уже при скорости света. Но Черепанов с ней категорически не согласился. Он доказывал, что наложенные скоростью света ограничения приведут к тупику и к «заморозке» межзвёздных полётов. Настаивал на том, что уже сейчас следовало подыскивать «нестандартный» способ перемещения в космосе.
Я неторопливо поднимался по ступеням; вдыхал запах растворённого в воздухе табачного дыма, запашок подгоревшей еды, смесь ароматов мужских и женских парфюмов. То с одной стороны, то с другой доносились громкие голоса. Тихо, но узнаваемо, пиликала скрипка. Работало радио. Где-то вверху настойчиво молотили то ли по стене, то ли по двери. Я в очередной раз отметил: мне здорово повезло, что я никогда не жил в подобных деревянных коммуналках.
— Нам вон туда, — сказал Надя, когда я ступил на третий этаж.
Я обернулся — увидел, что Степанова указывала рукой на приоткрытую дверь. Надя поднялась по ступеням вслед за сдвинувшим на затылок шапку Черепановым. Я кивнул, прошёл по лестничной площадке. Моя тень на полу слегка вздрагивала — это чуть покачивалась висевшая под потолком электрическая лампа. На третьем этаже звуки скрипки почти стихли. Голосов за стенами стало меньше. По-прежнему колотили в дверь. Усилился на третьем этаже и запах табачного дыма.
Степанова вновь указала на дверь, повторила:
— Вон там она живёт. В самом конце коридора.
Я провёл взглядом по стене около двери — увидел там вертикальный ряд из номеров квартир-комнат. Переступил порог и вошёл в скудно освещённый коридор. Сам по себе коридор узким не выглядел, если оценивать его ширину по ширине покрытого трещинами потолка. Но расставленные около стен вещи превратили его едва ли не в кроличий лаз. Я прошёл мимо чуть покосившихся шкафов и тумб, чуть зажмурился: на потолке помигивала жёлтым светом лампа.