Талисман
Шрифт:
— Эй, смотрите, кто-то убегает!
Джек обернулся в сторону Ферда — тот продолжал нестись как черт. И хотя его собственный план теперь сорвался, Джек чувствовал радостное удовлетворение, он почти торжествовал: «Беги! Беги, сукин сын! Беги, ради Джейсона!»
— Это Ферд Джанклау! — крикнул Донни Киган и снова разразился своим мерзким плаксивым смехом.
В этот вечер, как и во все другие вечера, мальчики собрались в общей комнате на исповедь. Все шло как обычно, если не считать того, что исповедь не состоялась. Энди Уорвик вошел и с невозмутимым видом объявил, что у них есть час свободного времени до обеда, в течение которого они могут «пообщаться», и вышел.
Джеку показалось, что Уорвик, несмотря на свое кажущееся спокойствие, выглядит испуганно.
И
Джек с мрачным юмором подумал, что, если бы они в самом деле дружили или хотя бы общались друг с другом, ему совсем не хотелось бы видеть, что могло произойти, объяви Уорвик «час свободного времени». Они сидели вдоль стен большой длинной комнаты, тридцать девять мальчиков в возрасте от девяти до семнадцати, смотрели на свои руки, выдавливали прыщи, отдирали струпья и угрюмо грызли ногти. У всех был одинаковый вид — вид наркоманов, лишенных обычной «дозы». Они хотели слушать исповедь, более того — они хотели исповедаться.
Никто ни словом не упомянул о Ферде Джанклау. Казалось, что Ферда, с его вечными гримасами во время проповедей Преподобного Гарднера и тонкими бледными руками, никогда не существовало.
Джек оглядел эти печальные, усталые, изможденные тупые лица и представил себе, как изменились бы они, как засияли бы, если бы в эту минуту сюда вошел Преподобный Гарднер. Ах, если б он вошел прямо сюда и прямо сейчас!
«Он может заставить их, а может просто попросить — они все равно все сделают. Они схватят нас с Волком и как пить дать вольют нам в глотки отраву. Ферд был прав, они что-то разглядели во мне! Что-то такое, что я привез из Долин. Возможно, они все меня немного любят… Похоже, даже Гек Баст, а этот тип явно не создан для того, чтобы любить кого-либо или что-либо. Да, конечно, они все немного меня любят… но его они любят намного сильнее. Они сделают это. Они сумасшедшие».
Все это мог бы сказать ему Ферд, и сейчас Джеку казалось, что Ферд и в самом деле говорил об этом.
Он рассказал Джеку, что в «Дом Солнечного Света» его сдали родители, новоиспеченные христиане, которые падали на колени в гостиной всякий раз, когда очередной умник из телепередачи «Клуб 700» начинал читать молитву. Никто из них не понимал Ферда. Они считали его исчадием ада, дьявольским отродьем — коммунистом, радикальным гуманистом, в общем, неисчерпаемым источником зла. Когда он в четвертый раз убежал из дома и был пойман не кем иным, как Фрэнки Уильямсом, его родители приехали в «Дом Солнечного Света» (а Ферд, как вы, наверное, поняли, был доставлен именно туда) и с первого взгляда влюбились в Преподобного Гарднера. В нем заключалось решение всех проблем, доставленных им трудным, непослушным ребенком. Преподобный Гарднер наставит их сына на путь истинный, научит его любить Бога. Преподобный Гарднер укажет ему на все его ошибки. Преподобный Гарднер уведет его из мира сказок Андерсена… И он наконец снимет этого несносного ребенка с их шей!
— Они видели репортаж о «Доме Солнечного Света» в «Воскресных новостях», — рассказывал Ферд Джеку. — Они послали мне открытку, в которой написали, что лжецы и клятвопреступники горят в геенне огненной. Я написал им ответ. Рудольф, который работает на кухне, тайком переправил мое письмо. Руди — он очень хороший парень.
Ферд немного помолчал.
— Ты знаешь, что на языке Ферда Джанклау означают слова «хороший парень», Джек?
— Нет.
— Это тот, кого можно подкупить, — сказал Ферд и засмеялся своим одновременно наглым и печальным смехом. — Услуги Руди стоят два бакса. Так вот, я написал им письмо, в котором сказал, что если Бог наказывает лжецов таким образом, какой они указали, то я надеюсь, что от Преподобного Гарднера в другом мире не останется даже кучки пепла, потому что он об этом самом другом мире врет так же легко, как дышит. Все, что они слышали в «Воскресных новостях» о смирительных рубашках и карцере, вот это и есть чистейшая правда. Только никто не может это подтвердить. Этот человек — сумасшедший, Джек, и к тому же он очень хитер. Любая ошибка может многого стоить и тебе самому, и твоему другу — бесстрашному Филу Волку.
— Этим ребятам
— Да, они его здорово напугали. Видел Хамфри Богарта в фильме «Мятеж Каина»? Так вот, у него целую неделю было такое лицо, до тех пор, пока они здесь не появились. К этому времени тут царили спокойствие и порядок, тогда как за неделю до этого был кромешный ад. Мистер Мороженщик наложил в штаны: он как раз столкнул Бенни Вудраффа с третьего этажа за то, что застал его за чтением «Робинзона Крузо». Бедняга Бенни три часа был без сознания.
Ферд помолчал.
— Гарднер знал, что они придут. Он всегда знает, когда государственные инспектора собираются нанести неожиданный визит. Он спрятал смирительные рубашки на чердаке, а карцер замаскировал под сарай для сушки сена.
Ферд снова печально усмехнулся:
— Знаешь, что сделали мои предки, Джек? Они отксерили мое письмо и послали его Преподобному Гарднеру. «Для твоей же пользы», — написал мой папочка в следующем письме. Представляешь? Ферд возвращается в карцер благодаря своим собственным родителям!
Еще одна печальная усмешка.
— Я хочу тебе еще кое-что рассказать. Он не врал в своей вечерней проповеди. Все дети, которые разговаривали с корреспондентами «Воскресных новостей», исчезли — это были те, с которыми он уже не мог совладать.
«Точно так же, как теперь исчез сам Ферд», — думал Джек, глядя, как Волк бродит по комнате. Он вздрогнул и почувствовал, как сильно похолодели руки.
Твой друг, бесстрашный Фил Волк.
Не начал ли Волк снова покрываться шерстью? Так скоро? Чушь, не может быть! Но рано или поздно это все равно наступит — так же неотвратимо, как океанская волна, накатывающая на берег.
«А как там поживает твоя мама? Как поживает дорогая Л., или королева вторых ролей? Теряет вес? Чувствует боли? А может, она начинает ощущать, как болезнь вгрызается в нее своими маленькими, но острыми зубами, пока ты торчишь здесь и пускаешь корни в этой проклятой тюрьме? Может быть, Морган Слоут помогает раку задуть последний огонек ее жизни?»
Его просто ошеломил рассказ о смирительных рубашках. Хотя он и раньше видел карцер — большое мрачное металлическое строение, расположенное на заднем дворе «Дома» и похожее на огромный поломанный холодильник, — он никак не мог поверить, что Гарднер держит там детей. Ферд медленно убеждал его в этом, тихим голосом рассказывая обо всем, что происходит в стенах «Дома».
— У него здесь есть мощный передатчик, — говорил Ферд. — Хорошая возможность делать деньги. Его религия медленно распространяется по всему Среднему Западу через радио и почти по всей стране через кабельное телевидение и спутники. Мы — его подневольные слушатели. Мы хорошо звучим по радио и хорошо выглядим по телевидению, конечно, когда Рой Оудерсфелт не щиплет свою чертову бородавку на кончике носа. Он приручил Кейси, неплохого телерадиооператора. Кейси делает видеозапись каждой утренней проповеди и звуковую запись каждой вечерней. Затем сводит вместе звук и картинку и подчищает все до тех пор, пока Гарднер не начнет выглядеть как Билли Грэм, а мы — звучать как толпа на стадионе во время чемпионата на Кубок мира. Но Кейси занимается не только этим. Он своего рода гений. Видел «клопа» в своей комнате? Это Кейси рассаживает их. Вся информация поступает в контрольную комнату, единственный вход в которую лежит через офис Гарднера. «Клопы» реагируют на голос, и поэтому лента не тратится зазря. Особо интересные записи он сохраняет для Преподобного Гарднера. Я слышал: Кейси вставил в телефон Гарднера какую-то синюю коробочку, и теперь тот может бесплатно звонить в другие города. Будь я проклят, если он не подключился к телевизионному кабелю, что проходит перед фасадом «Дома». Представь себе: мистер Мороженщик сидит, откинувшись в кресле, и смотрит длинный двухсерийный боевик, отдыхая после тяжелой работы по внедрению Иисуса в массы. Тебе нравится? Лично мне — да. Этот человек — такой же американец, как ты — эскимос, и здесь, в Индиане, его любят не больше, чем университетский баскетбол. — Ферд откашлялся, поморщился, опустил голову и сплюнул в грязь под ногами.