Талли
Шрифт:
Талли медленно обвела взглядом Лилиан, доктора Коннели и сказала как можно тише и спокойнее, стараясь не дать прорваться наружу охватившей ее ненависти:
— Доктор Коннели, дети очень счастливы. Им сейчас гораздо лучше, чем когда бы то ни было. За шесть лет мы перебрали девять приемных семей, прежде чем достигли такого результата. Вы сами знаете, что для адаптации в приемных семьях детям требуется немалый срок. Но он нужен и родным родителям. Я предлагаю продлить испытательный срок мистеру и миссис Слэттери.
— Мы и так
Талли нервно сжала руки, пытаясь сохранить самообладание. Как она ненавидела мистера Слэттери! Талли повернулась к Лилиан, ища поддержки. Лилиан с состраданием смотрела на мистера Слэттери.
— Продлить срок, — упрямо повторила Талли. — Это все, что я могу рекомендовать. Продлить срок для более полной подготовки, прежде чем мы вынесем окончательное решение. Так будет лучше для детей. Вам будет разрешено навещать их в выходные. Если адаптация пройдет без проблем, что ж, тем лучше. Я рекомендую оставить детей у опекунов еще на шесть месяцев, за это время…
— Я не желаю, чтобы мои дети оставались у каких-то сволочных опекунов, — прервал Талли мистер Слэттери. — Они должны вернуться в родной дом. Я хочу, чтобы они жили с нами!
Талли сидела как на иголках. Она больше не смотрела в сторону Лилиан. И в воцарившейся тишине доктор Коннели решил разрядить обстановку:
— Я хорошо понимаю ваши чувства, мистер Слэттери. Думаю, вы любите своих детей. Но дети привыкли к новому месту, с ними там хорошо обращаются. Мы не должны спешить. Понимаю, что вы очень переживаете потерю детей. Но мы должны думать прежде всего об их благополучии.
— Да я первый об этом думаю! — завопил мистер Слэттери. — Никто с ними плохо не обращался! Их просто приучали к дисциплине!
«Ах, вот как! — подумала Талли. — Слава Богу! Я знала, что если ему дать возможность высказаться, он обязательно допустит промах. Спасибо тебе, Господи!»
Талли приподняла брови и бросила выразительный взгляд на Лилиан. Та не отрывала глаз от пола, а доктор Коннели выглядел каким-то взъерошенным.
— Доктор Коннели? — с надеждой в голосе сказала Талли.
Добрый доктор откашлялся.
— Гм, мистер Слэттери. Простите меня, но то, что с ними плохо обращались, гм, установлено. Гм… Вопрос, будете ли вы опять жестоко обращаться с ними?
— Мы даем вам слово, — ответила миссис Слэттери со слезами в голосе, — что будем обращаться с детьми самым наилучшим образом.
— Заткнись! — рявкнул на нее муж.
Миссис Слэттери покорно замолчала. Талли слегка удивила ее покорность. Уж очень она была похожа на мужа. «Я знаю, через что прошли дети. Что же пришлось пережить ей?»
Лилиан одарила Талли взглядом, который та могла бы назвать испепеляющим.
— Что касается меня, — вступила в разговор Лилиан, не сводя с Талли холодного осуждающего
Талли, не в силах поверить в происходящее, стремительно повернулась к психологу, который смущенно покашливал и нервно потирал лоб.
— Лилиан, гм… может быть, гм… мы обсудим это несколько позже? — предложил он.
— Благодарю вас, доктор Коннели, — ответила Лилиан вставая. — Но это окончательно.
Все стали подниматься со своих мест, Талли тоже встала. Она подошла к столу доктора Коннели, и тут к ней приблизился мистер Слэттери. Ухмыляясь, он произнес:
— Дисциплина, миссис Де Марко, это все. Ведь даже вы подчиняетесь дисциплине. Разве вы не приучаете к дисциплине ваших детей?
Талли постаралась задержать дыхание и взять себя в руки, но было уже поздно. Она почувствовала, как красный туман застилает ей глаза.
— Приучаю, мистер Слэттери, — ответила Талли, скрипнув зубами. — Но при этом не пользуюсь утюгом. И палкой от занавесок тоже. Никогда не бью их ногами. Я никогда, слышите, сволочь вы этакая, никогда не приставлю пистолет к губам своего сына, не взведу курок и не заявлю: или ты попросишь прощения или я вышибу тебе мозги. Как это делаешь ты, жирный ублюдок!
Доктор Коннели побледнел, Лилиан открыла рот, а мистер Слэттери взвыл и, подняв кулаки, пошел на Талли, но она успела шмыгнуть за стол, на который он и налетел с разбегу. И все же рукопашной схватки избежать не удалось. Руки мистера Слэттери крепко сомкнулись у нее на горле.
Доктор Коннели, пятидесятивосьмилетний седой мужчина, задыхаясь, стремглав проскочил мимо Талли и мистера Слэттери, вылетел за дверь и закричал:
— Полиция! Вызовите полицию!
Лилиан отступила назад и замерла, словно загипнотизированная. Миссис Слэттери лишь бормотала:
— Легче, Бобби, легче, легче. — Она даже не привстала со своего стула.
Мистер Слэттери был сильный мужчина. Всем своим весом в 275 фунтов он прижал Талли к стене, она не могла даже шевельнуться. Вцепившись в ее шею, он орал:
— Ах ты, сука, наглая дрянная сука, да я убью тебя! Я вобью твои слова тебе в глотку!
Он стукнул ее головой об стену, потом еще раз.
Талли, пытаясь поймать раскрытым ртом хоть глоток воздуха, почти теряя сознание и чувствуя страшную боль, нечеловеческим усилием умудрилась поднять коленку и пнуть мистера Слэттери в пах.
Он взвыл и выпустил свою жертву. Талли, оглушенная, задыхающаяся, едва держась на ногах, сделала неуверенный шаг в сторону, но холодное бешенство против этого мерзавца еще не оставило ее, и поэтому, пока мистер Слэттери вопил, держась двумя руками за пах, она подняла со стола дырокол и с размаху заехала ему по физиономии.