Там, где кружат аспиды
Шрифт:
— Неправильно это, — сквозь силу выговорила Лёля. Она не забыла Звану, позаботившуюся о ней, чужой и пришлой, не забыла весёлую конопатую Марьяну и её отца-ювелира, не забыла неприкасаемых сэрвов. — Явь не для нежити. Явь для людей. Это Родов закон.
— Не станет Рода, дочь моя глупая. Когда мы Явь займем, исчезнут боги. Исчезнет Правь. И Род уйдёт, бросит загубленный своими ошибочными законами мир. А нам, нежити, одна лишь богиня нужна — ты, Всемогущая Лёля. Только тебе все капища, все дары и приношения, все мольбы и хвала. Другие боги — груз бесполезный, ничем они людей не лучше.
Что-то кольнуло в сердце Лёли. Отчаянно, до слёз. Как наяву
— Ничего я тебе не скажу. И не отец ты мне, чтобы дочерью своей звать.
Лёля внутренне усмехнулась, когда Змей отпрянул в недоумении. Но его замешательство лишь миг длилось.
— Девчонка своенравная! — От сильного удара по голове Лёля упала наземь возле Ульяны. — Посмотрим, как запоёшь, когда я по кусочкам резать её начну.
Лёля прижала руку к пылающему болью уху, пытаясь сосредоточиться. В глазах всё плыло, что делать ей, она не знала. Хорошо дерзить, когда сила за тобой, а за ней только русалка израненная лежала, словно кукла, слеплённая из воска. И казалось Лёле, истает Ульяна сейчас на глазах её, ничего не оставит после себя, кроме воспоминания страшного. Но та вдруг рассмеялась тихим, торжествующим смехом.
— Не девочка она тебе послушная боле. Она женщина любящая, как и я. Никогда тебе не достичь Яви, покуда между ней и тобой мы стоять будем. — Ульяна смотрела в небо, а на губах потрескавшихся играла улыбка. И подумала Лёля, что никогда ей такой смелой не стать, как подруга драгоценная, но всё же смелость Ульяны хоть чуть-чуть, да ей тоже передалась.
— Коли сдохнешь ты наконец, мне с ней совладать легче будет!
Скипер-Змей высоко занёс над головой Ульяны лапу, а Лёля бросилась на подругу, прикрыв от всего света полотном своих давно нечесанных волос. Пусть вместе они сгинут, лицом к лицу, а видеть Ульяне этот ужас перед смертью она даст.
Пронзительно вскрикнул чёрный аспид. Через секунду к нему присоединился другой, третий. А затем раздался новый крик, рассекающий воздух подобно боевому кличу. Призраки отхлынули от ступеней, а Кощеево воинство схватилось за оружие. И Лёля поняла, что рассвет уже давно наступил.
Лапа Скипер-Змея опустилась в каких-то вершках от них, затрясся каменный пол. Змей щурился куда-то вдаль, а зрачки его узкими щёлками стали, словно саму тьму корней Древа Мироздания в себе хранящими. Он грузно прыгнул вниз, круша ступени лестницы, и двинулся к распахнутым воротам, которые открыл для Лёли ждущий её Кощей.
— Лёлюшка, это ведь они? — простонала Ульяна. — Пришли-таки?
— Ну а как бы они не пришли? — горестно ответила Лёля, пытаясь рассмотреть, как далеко от крепости кружили братья-ветры.
— Беги, — зашептала русалка, сжимая ладонь Лёли обескровленными пальцами здоровой руки. — Ты маленькая, быстрая,
— А ты как же, одна останешься? Ульяна, давай попытаемся? Я помогу, я всю дорогу тебя поддерживать буду… Мы вдоль домов, тихонько…
— Так давно я здесь, Лёлюшка, — Ульяна моргнула, но снова оставила глаза закрытыми. — Одну ногу не чувствую уже… Дюже сильно Скипер-Змей хотел секрет мой вызнать. Ты потом, нескоро, но расскажи Похвисту, что я до конца держалась, как Велес мне заповедовал. Пусть гордится мной, водяницей… Когда оплачет он меня, тогда и узнает, что я, думая о нём, ушла…
— Не говори так, Ульяночка! Не умирай, пожалуйста! Ну как я без тебя? Как все мы без тебя будем? — Лёля припала к груди подруги, зная, как бессмысленны её слова.
— Лёлюшка, теперь судьба Яви от тебя зависит. Ежели с нами не выйдет, Скипер-Змей ведь и до Морены доберётся. Улетайте хоть до самой Прави, а помощь приведите. Не позвольте нечестивцу землю мою топтать и озёра поганить. Уходи же, быстрее!
— Не могу! Подожди, я исцелю тебя сейчас! Вместе сбежим! — Лёля встала на колени и протянула руки, намереваясь отыскать в теле Ульяны источники её страданий.
От неожиданной боли Лёли стиснула зубы. Когда-то она побывала в огне, который её не тронул, а сейчас Ульяна пылала, хотя никакого огня не было и в помине. Жаром исходила её кожа, её внутренности. Всё в ней жаждало, умирало без воды, её словно на части разрывало то неведомое, что готово было уйти в землю, в песок, в глинистую почву, чтобы отыскать там хоть каплю, хоть частицу живительной влаги. Лёля отдёрнула руки, как от раскалённого очага.
— Всё хорошо, — с уст Ульяны будто бы ветерок лёгкий срывался, а не голос. — Побереги силы, не расходуй зря.
— Ну как так? Почему я ничего сделать не могу? Почему Род меня такой беспомощной создал, такой слабой?! — Лёля разрыдаться готова была, но ради Ульяны держалась, хотя пальцы её тряслись, а сердце в бессилии загнанным зайцем заходилось.
— Сильна ты, и Скипер-Змей силу твою признал…
— Обман то был! Всё ложь, чтобы узнать, как по мосту пройти… — Лёля резко вскинула голову, когда увидела у ворот силуэт золотого аспида. Наездники двух чёрных аспидов пытались попасть в него пиками в полёте, но Догода скинул одного за землю, а пику второго сломал в сильных когтях, как деревянную лучину. — Что мне делать, Ульяна? Я не смогу в разум каждого попасть, не смогу заставить их оружие сложить! Да мне даже в голову Скипер-Змея не пробиться!
— Глупая ты… — Лёля склонилась ниже, чтобы слышать затухающий шёпот. — Не в том сила твоя… Делай то, что лучше других можешь… Молись, Лёлюшка… молись…
И одновременно с тем, как пролетел над ними огромный серый сокол, преследуемый врагом, Лёля склонила голову. Она не произносила слов, она раскрыла Роду сердце. Род всеведущ, пусть услышит не слова её разума, а вопль её души. Пусть знает Создатель, что погибают они, и лишь в его власти спасти их. Спасти будущее мира, что начинается сейчас здесь с неё, с Ульяны, с Похвиста и Догоды. Не бывать такому, чтобы побеждало зло. Тем, кто верует искренне, всё возможно. Для тех, кто не сдаётся, открываются небеса всех трёх миров, провожая молитву прямиком к звёздам, за которыми таится он, Род, создавший всё и вся.