Там, где кружат аспиды
Шрифт:
— Зачем тебе Навь? — Лёля шаг за шагом отступала, потихоньку приближаясь к Ульяне.
— Хочу порядок вещей на Древе Мироздания поправить. Знаешь ведь, что на всём Древе нет мира, Яви пригожее. А Род её людям смертным, муравьям жалким, что дохнут от любого божественного чиха, подарил. Ну не дурак ли божок ваш? — Скипер-Змей, довольный шуткой, победно посмотрел на толпу духов, облепивших нижние ступени лестницы. Те подобострастно улыбались и кланялись в ответ, щеря беззубые пасти и синие мертвячьи губы в гнусных ухмылках.
— Род Всемогущ и Всеведущ, он покарает тебя за святотатство такое. — Лёля остановилась,
— Пусть карает. — Жёлтые глаза сузились, пристально глядя на Лёлю. — Если успеет. Думаешь, ты Родовой милостью жива? Нет, деточка моя, жива ты людской волей и их молитвами к тебе, богиня юности. А коли мы всех людей пожрём, на куски порвём, потопим в реках и озёрах, сбросим с высоких гор, пока кровь их не заполнит ущелья? Где тогда, по-твоему, окажутся их души? И где будем мы все? — Скипер-Змей махнул хвостом над головами теперь уже его подданных.
— В Яви… — прошептала Лёля, поражённая глубиной замысла Скипер-Змея. Так вот чего он уже единожды добивался, но не смог выполнить. — Вы хотите всех людей в Навь отправить, а сами их место в Яви займёте?
— Умная ты девочка, не зря любимицей моей была, — Змей плотоядно облизнулся.
— Не бывать тому! Мой батюшка не допустит! Чернобог не допустит! И в Яви богов сильных хватит! — воскликнула Лёля, крепко вцепившись в ткань покрытого грязью платья.
— Недолго вы, боги, протянете, коли верить в вас некому будет. А теперь пошла отсюда!
Лёля, уверившаяся в то, что Скипер-Змей сохранил к ней извращённую привязанность, забыла, в какой опасности находилась. Удар мощной лапы повалил её к самому подножию лестницы. Толпа призраков загоготала, расступаясь. Боялись, наверное, что экзекуция продолжится. Лёля приподнялась на дрожащих руках и вытерла сочащуюся кровью губу. В голове шумело, хотелось лечь и заплакать, притянуть колени к груди и ждать, пока тупая боль, терзающая тело, отступит, но сейчас она была здесь единственной богиней и не хотела подводить Правь, которую представляла в царстве пустоты и смерти.
— Скажешь заговор Морены или снова молчать будешь? — с этими словами Скипер-Змей опустил лапу на тонкую руку Ульяны.
Лёля закричала уж точно не тише, чем обессиленная русалка. Ульяна даже не делала попыток подняться, она лишь откинулась на спину, чтобы взглянуть на палача.
— Молчать буду, — прозвучал её сухой тихий голос.
— Вот же тварь! А если так? — Теперь тяжесть лапы Зверя пришлась на пальцы Ульяны.
Ульяна застонала громче, а Лёля, не выдержав, подхватила юбку и молнией взлетела к месту пытки. Она толкала, царапала и только что зубами не вгрызалась в толстую лапу чудовища, стремясь освободить его агонизирующую жертву, но сквозь слёзы видела, как терпела поражение за поражением.
Скипер-Змей дёрнул губой, убрал лапу и оголил острый коготь, задумчиво глядя то на него, то на Ульяну.
— Не надо! — всхлипнула Лёля, безуспешно пытаясь спрятать подругу за своим слишком маленьким, слишком худым, слишком бесполезным телом.
— Тогда ты! Ты раскрой наговор, что Морена на мост наложила! — Скипер-Змей надавил остриём когтя в середину ладони Ульяны.
— Скажу! Я всё скажу, только мучить её перестань!
Лёля распласталась на каменном полу, вцепившись обеими руками в коготь зверя. Знала, что сил не хватит его удержать,
— И думать не смей, Лелюшка. — Ульяна смотрела на неё тёмными глазами, похожими на затянутый тиной высыхающий пруд. — Терпеть — это мой удел. Два дня я держалась и до смерти не сдамся. Не отдам ему Явь свою. Он знает, что без слов заветных не пройдёт по Калинову мосту. И тогда плану его сбыться не суждено будет.
— Смотри же, как Берегиня сама мне всё выложит. Как драгоценную Явь твою к моим ногам бросит. Ей не впервой, — оскалился Скипер-Змей, а его когтистые пальцы обхватили лицо Лёли и притянули к себе.
Боль пронзила Лёлину шею. Думала она, что, как и Кощей, головы лишится, но Скипер-Змей остановился, заставив её смотреть в жёлто-зелёные глаза. Словно всё знающие, хитрые, завораживающие. Колени Лёли слабыми стали, а тело весило пушинки не больше. Она падала в этот ядовитый взгляд, и интересно ей было, что же там, на самом его дне.
— Любимая моя, одарённейшая из трёх дочерей… — голос Скипер-Змея проникал ей в уши сладким хмельным мёдом. — Что мне Жива и Морена? Одна целительница, а вторая ворожить горазда… А ты… Тебе сила великая дана — можешь ты в мысли и чувства любого проникнуть, заставить его поверить, что ложь есть истина, а истина — ложь. Тебе все врата отопрут, каждый воевода честью посчитает за тобой войско своё повести. Пойдём вместе, поиграем, как раньше? Все люди земные — куколки твои для забав… Играйся ими, дочь моя, красавица, что свет не видывал, потешайся. А коли сломаются под ручкой твоей — замены им не счесть…
Лёля почувствовала, как Скипер-Змей, добрый, заботливый друг, провёл пальцем по её волосам, по щеке. Хоть кто-то ценит её, ей восхищается. Как славно знать, что лучше она сестёр своих, красивее, да и пользы от неё больше.
— Хочешь, подарок тебе сделаю, как своей любимице дорогой?
Перед Лёлей возник водный шар. Чистый, кристальный. Она протянула пальцы, погрузила их внутрь. Как лёд студёный. Вода переливалась, искрилась, журчала лесным ручьём. Лёля сглотнула, чувствуя, как пересохло горло. Вот бы лицо в воду эту погрузить! Пыль смыть, напиться вдоволь, шею, руки освежить!
— У меня много таких. Я тебе отдам и русалке твоей, кожу её напитаю, о ранах позабочусь, ты только слово заветное скажи…
— Своя земля и в горсти мила… — начала было Лёля, но нахмурилась.
А почему она здесь? Шар водный в её сознании обернулся вдруг плывущей по воздуху водяная розой и крышей амбара, сеном заваленной. Вот и Ульяна рядом с ней. Но где же тогда Похвист? Где Аука? Лёля тряхнула головой, сбрасывая странные мысли. Что-то не так, как должно быть…
— Не хочешь воды? — Шар взорвался чёрной водой Березины, окропив Лёлю горячими брызгами. — И правильно. Там, в Яви, воды много. Станешь править со мной, дочь моя возлюбленная? Взгляни на них. — Скипер-Змей повернул лицо Лёли к толпящимся у престола духам. Девушки в прозрачных платьях улыбались ей, как близкие подруги, воины стояли на изготовку, сознавая её власть. Даже опасные аспиды хлопали крыльями, приветствуя новую госпожу. — Вот твои подданные, ждут, когда проведёшь ты их чрез врата, когда по земле людской разгуляться позволишь. Мало, по-твоему, страдали они при жизни? Пусть после смерти порадуются.