Там, где кружат аспиды
Шрифт:
Лёля будто сама устремилась туда, выше Прави, вслед за своей невысказанной мольбой через распахнутые полотна миров. Но её вернуло на покорёженный каменный пол нежданное ласковое прикосновение. Лёля быстро открыла глаза и ахнула от того, как дико этот чистый голубой и красный смотрелся в вечно приглушённых цветах Нави.
— Род услышал твою молитву, — провозгласила Птица Сирин, укрывая крыльями её и Ульяну.
Глава 18
И повсюду раскрылись зияющие окна. В одних виднелись в туманном мареве серебряные деревья и небо удивительной синевы, усыпанное тьмой-тьмущей звёзд. Что-то в душе Лёли сладко и болезненно
Карликами сгорбленными проникали сквозь слишком высокие для них двери лесовики, падали, спотыкались, но быстро поднимались и становились в строй, кто луком вооружаясь, кто ветвями заострёнными, будто спицы. В тёмное небо Нави одна за другой птицы устремились. Распахивали крылья вольные ветры, кидались на врага без страха. Аспиды визжали тонко, до боли в ушах, в бой бросались, но рвали их, трепали семьдесят и семь ветров. Духи воздуха и земли пришли отстоять мир свой, и только водных не было, не их то битва, в мёртвой сухой Нави. Но за свой народ Ульяна уже повоевала знатно.
Войска Прави в белых одеждах шли степенно, ровными колоннами, но там, где проходили они, ни одного вражеского воина в живых не оставалось. Скипер-Змей взревел, видя, как полегает его рать. Полупрозрачные духи, челядь местная, бежали прочь, покидая своего новоявленного господина. Должно быть, слишком хорошо помнили они, как помирать страшно.
Но воины Кощеевы сдаваться не собирались. Свирепые, ладно обученные, гонимые в бой разъедающим желанием мести, не чета простым убиенным душам они были. В Явьской жизни пали эти несчастные на полях сражений, исколотые, израненные, умиравшие когда быстро, а когда долго и тяжело, и часто по воле князя или царя, которые за стенами отсиживались, пока смерть забирала других.
Лязг оружия, птичьи крики, женские тонкие вопли наполнили воздух. Но громче всех Скипер-Змей лютовал. Лёля с замирающим от ужаса сердцем наблюдала, как превращались в пыль на его рогах лесные защитники, как сминал он собой правьскую дружину, как разорвал пополам тоненькую полуденницу, которая до последнего пыталась дотянуться до его глаз длинными пальцами. Но вдруг воздух рассёк едкий хлёсткий звук. Кожа на спине Скипер-Змея закровоточила узким порезом. Змей крутанулся, отбросил в сторону пытающихся достать его пиками воинов Прави и дико заревел.
Напротив него стоял Стрибог. И в этот же момент разглядела Лёля среди дерущихся отца своего, Сварога Великого, что на голову над остальными возвышался. Он снял с плеча молот кузнечный и взвесил в руке, глядя на врага-злодея из-под зловеще нахмуренных густых бровей.
— Убить! — заревел Скипер-Змей так, что затряслась земля. — Убить верховных!
И весь чёрный поток Кощеева воинства рекой хлынул к Сварогу. Где-то в глубине поля боя мелькнули белые волосы Чернобога, оттеснённого к краю сражения. Лёля догадалась, что и Навьские войска присоединились
Молот кузнеца опускался и поднимался без устали, со звуком стрелы разрезал шум битвы свист хлыста. Лёля видела, как шевелятся губы главных богов двух миров, но ничего не слышала за грохотом боя. Удивилась она было, что никто не пытался к ним добраться, взойти на бывший Кощеев престол, захватить в плен Сварожью дочь, но поняла потом, что вид у Птицы Сирин в её сияющей красоте пострашнее был, чем у всех богов, вместе взятых, в их ярости. Даже просто смотреть на величие её больно глазам делалось.
Лёля опустила взгляд на Ульяну. Та дышала уже еле-еле. Прислонив ухо к её груди, Лёля вслушалась в сердцебиение подруги. Ещё совсем немного ей потерпеть осталось, ещё совсем чуть-чуть. Она ведь два дня боролась! Неужели сдастся, когда до победы рукой вытянутой достать можно?
Среди плюющихся огнём аспидов промчался один, золотой, гоня перед собой струю жёлтого обжигающего пламени. В жаре его корчились фигуры воинов, но аспиды, оставшиеся без всадников, взлетали в воздух, горя гневом. Один из них попытался напасть на Догоду, но в его спину тут же вцепился серый сокол. Горло следующего аспида, рискнувшего броситься на золотого собрата, разорвал метнувшийся молнией хищный ястреб, а затем он понёсся дальше, скидывая в толпу сражающихся оставшихся в сёдлах всадников мощными захватами когтей.
Чрез море крови и борющихся тел Скипер-Змей двинулся к Стрибогу и Сварогу. Не замечая ничего на стезе ненависти и жажды поработить Явь, он топтал своих, чужих, раня и калеча мёртвые души. Янтарный аспид спикировал и вцепился в загнутые рога. Змей рыкнул и рваным движением головы отбросил Догоду в середину толпы. Лёля вскрикнула, метнулась, но Сирин придержала её крылом.
Аспид поднялся. Тряхнул изящной головой, взмахом хвоста сбросил со спины пытающегося забраться на него воина с мечом наперевес и снова взмыл, целясь в Скипер-Змея. А дальше смешалось всё. Воинства кинулись на помощь своим предводителям. Легко кружился среди чужого войска Чернобог, продираясь к центру битвы, Сварог шагал твёрдо и упрямо, снося молотом каждого, оказавшегося на пути. Конец хлыста Стрибога обернулся вокруг острого змеиного рога, перепачканного в крови.
Скипер-Змей закричал. Не как зверь, а как человек. Он попытался на задние лапы подняться, но припал к земле, когда Стрибог хлыст на себя дёрнул. Догода подлетел сверху, обвился когтями вокруг рогов и придавил голову Скипер-Змея к песку. Время будто замедлилось. Уж как бы Лёля далеко от поля боя ни находилась, и то рассмотреть смогла, как играли мышцы на руках её батюшки, когда замахивался он грозным оружием. Ещё секунда, ещё всего ничего… Удар громовой почву каменную расколол. Молот бога-кузнеца под землю ушёл, и всё кончилось. Лишился Скипер-Змей головы, как и Кощей, когда-то его из-под печати богов освободивший.
Лёля знала, что это конец, это победа, но не могла поверить. Как же так, ещё недавно совсем только она и Ульяна за Явь сражались, а сейчас… Столько защитников Древа Мироздания пришли, что и не счесть! Она почувствовала, как в горле запершило. Спасены ведь? Спасены?
Её ветром обдало, когда рядом сокол приземлился. Птица Сирин отошла, место ему уступая почтительно. Ни секунды не мешкая, Похвист вид свой обычный принял и Ульяну в объятия заключил. А она уже не двигалась. Дышала ещё, но в себя не пришла.