Там, где мы служили...
Шрифт:
Махди что-то забормотал — жалкое, подтверждающее. Жозеф внимательно его слушал, потому выхватил пистолет:
— Добро пожаловать в ад! — и, приставив оружие ко лбу махди молниеносным движением, выкрикнул: — Бах!
Пистолет дёрнулся в его руке — даже Витьке показалось, что выстрел был, он вздрогнул. А у пленного закатились глаза, он сполз по стене наземь. На мешковатых грязных штанах расплылось тёмное пятно. Витька сморщился:
— Зачем ты так?
Жозеф дёрнул плечом, пнул махди под рёбра сапогом. Тот открыл мутные глаза, тихо захрипел,
— Ты умер! — засмеялся валлон. — Ты умер, ты на том свете — опля, видишь?! На том свете тоже есть мы, парни из Рот! Бах!
Махди завыл, повернулся на живот и начал слепо тыкаться в низ стены, словно стараясь укрыться в невидимой трещинке или норке. При этом он выл, выл и раз за разом обгаживался…
— Спятил, — Жозеф сплюнул. — А ну и ладно, добра-то… Пошли.
— Он что, сошёл с ума? — Витька спросил это сдавленно, с трудом отводя взгляд от корчащегося в пыли существа.
— Они трусы, — брезгливо ответил валлон. — А вот прятался он в сушильне. Там мясо сушёное висит. Много. Их же собственное мясо… — он хлопнул Витьку по плечу: — Пошли…
…Пленных сгоняли к остаткам храма. Их оказалось много, даже слишком, пожалуй — а кое-где ещё стреляли. На площади уже готовился взлетать вертолёт с погруженным ив него «двухсотыми» — четыре — и «трёхсотыми» — двое, если считать и Петра. (Побитых, поцарапанных, ушибленных было намного больше, но это всё ранениями не считалось, надёжная броня хорошо уберегала солдат.) Болгарин уже находился в наркотическом забытьи, но всё отделение всё равно стояло вокруг его носилок, пока их не погрузили и высокий сержант с красным крестом на шлеме и куртке не разогнал всех прочь от «вертушки».
В уцелевшем доме, тут же, у площади, Скобенюк развернул штаб — и Витька впервые в жизни увидел настоящий форсированный допрос. Его вёл Джек — тот самый Джек, который едва не подрался с Ником из-за расстрела местных. И теперь он, Джек, делал вещи, которые и в страшном сне не всякому приснятся. Сопровождалось это вопросами — Скобенюк задавал их совершенно обыденым, будничным тоном, и это было ещё страшней. Витька не выдержал и потихоньку ушёл за развалины и дальше — в улицу, без какой-либо цели.
Ближе к околице оказалось почти тихо. В отдалении стреляли, но это странно не мешало тишине. С лесной опушки тянуло ветерком — тёплым, пропитанным запахом леса… Витька прислонился к уцелевшей стене и замер так, бездумно глядя на лесную зелень. Ему хотелось сбросить шлем и РЖ, они ужасно давили, словно были сделаны не из пилемы и крамики с титаном, а из стали, и вдобавок — на пару размеров меньше нужного…
Витька вздохнул, пошевелился, оттолкнулся от стены и вернулся в улицу. Но не успел он сделать и десятка шагов, как до его слуха донеслись странные звуки — шуршание, стоны, что-то ещё непонятное совсем… Первое, что пришло мальчишке в голову — наверное, привалило раненого. Он вслушался, определяя, откуда доносится всё это и, взяв наизготовку автомат, скакнул за груду щебня.
И
Перед ним был двор, с трёх сторон огороженный стенами, засыпанный обломками и пылью, с рухнувшим поперёк старым деревом. Вокруг колодцалежали оружие, снаряжение, форма… А на двух расстеленных куртках по эти самые странные звуки ритмично двигались тела парня и девчонки. Витька видел широкую мускулистую спину, рыжие волосы парня, широко раскинутые, напряжённые ноги девушки…
И ещё кое-что, на что смотреть было стыдно. Нельзя.
Витька приказывал себе уйти… но не мог сдвинуться с места. Он ничего не ощущал, он не хотел подглядывать — просто ноги приросли к земле намертво. Девчонка вдруг тихо закричала, парень прогнулся, издав невнятный звук… а потом опустился снова, и Витька услышал, как он дышит, и в этом дыхании были слова:
— Живы… живы… живы… — а девушка гладила его обеими руками по рыжему ёжику волос — руками со сбитыми пальцами.
А подальше, у стены, среди осыпи серых кусков глины, лежали такие же серые, в чёрной полузасохшей крови, трупы. Четверо махди — с оружием, скошенные в упор густым огнём.
Там была смерть.
Здесь, в трёх шагах — жизнь, радующаяся тому, что жива.
Парень сел, подогнув под себя ноги и опираясь на руку. Девчонка легла удобней, устроив голову на его коленях. Теперь Витька узнал их — они были из 3-го взвода…
…Майкл нашёл его, когда Витька брёл по улице. С разбегу остановившись, Майкл выдохнул:
— Ух! Ну куда ты делся?!
— А что? — искренне удивился Витька. Майкл пошёл рядом:
— А то, что я подумал — ну как тебя прикололи где в тёмном углу?
— В этом? — Витька ткнул пальцем в закуток, образованный стеной и завалом. — Нет. Как видишь, я цел. Только очень хочу пить.
9
Наступление завершалось успешно. Потери оказались в несколько раз меньше расчётных — в недавних боях, видимо, погибло на самом деле большинство «синих беретов», а махди без них мало чего стоили. Форты Каменная Стена и Стрела никто не пытался штурмовать — сами по себе, без взятого Большого Шлема, они не представляли особой угрозы для наступающих на столицу «бандитского государства» частей…
До наступления Дан Юханссон, рядовой-помощник пулемётчика 1-го ударного отделения 6-го штурмового взвода роты «Волгоград» был вполне обычным солдатом с опытом двух рейдов. Ни у кого не было никаких оснований для сомнений в его надёжности.
Взвод его взял штурмом деревню за линией фронта — обычную деревню. Взял без потерь. Дан и его старший, капрал Мортен Хульвирра, со своим пулемётом выдвинулись за околицу, в боевое охранение…
…Он отошёл по своим делам на пару шагов. И буквально столкнулся с двумя «синими беретами», которые шагнули из-за кустов, поднимая автоматы.