Там вдали, за рекой

Принцев Юзеф Янушевич

– Кто?

– Откройте, Петр Никодимович!
– послышался из-за двери голос Кузьмы.
– Это я... Кузьма!

Стрельцов беспомощно обернулся к Заблоцкому.

– Скажите, что вы не одеты... Пусть подождет, - подсказал Заблоцкий.
– Дайте ключи от черного хода.

– А как же...
– Стрельцов кивнул на неподвижное тело Женьки.

– Придумайте что-нибудь!
– отмахнулся Заблоцкий и, кивнув Павлову и женщине на черный ход, направился в сторону кухни.

В дверь уже не звонили, а стучали прикладами

винтовок. Стрельцов все понял! И вдруг увидел, как, держась одной рукой за стену, а другую прижимая к окровавленной голове, медленно поднимается Женька. Стрельцов вскрикнул, метнулся к дверям кабинета, закрыл за собой обе створки и прижался к ним спиной.

Женька с трудом отодвинул засов, снял цепочку, открыл тяжелую дверь, и его чуть не сбил с ног светловолосый голубоглазый человек в потертой кожанке.

– Кто такой?
– обернулся он к Кузьме, кивнув на привалившегося к стене Женьку.

– За что они его так?
– склонился над Женькой Кузьма.
– Безвредный он вовсе...

– Скорее...
– тихо сказал Женька.
– У них оружие... Они с Юденичем...
– И, обессиленный, закрыл глаза.

Лацис махнул рукой стоящим за его спиной вооруженным людям, и те быстро прошли в квартиру.

В темной кухне Заблоцкий возился с ключами, пытаясь выйти черным ходом. Женщина стояла за его спиной. Павлов, услышав шум в глубине квартиры, по-звериному неслышно отступил и встал за полуоткрытой дверью, отделяющей кухню от коридора. Заблоцкий нашел наконец нужный ключ, щелкнул замком, но со стороны черной лестницы кто-то потянул дверь на себя, и на пороге встал Алексей Колыванов с наганом в руке. За его спиной стояли Степан и еще двое вооруженных комсомольцев.

– Назад!
– скомандовал Колыванов.
– Руки вверх!

Заблоцкий попятился и медленно поднял руки. Стоявшая за ним женщина отступила назад, к дверям кухни.

Колыванов развернул Заблоцкого за плечо и подтолкнул в коридор, а шедший сзади Степан ударом ноги распахнул дверь пошире. Створка дверей закрыла прижавшегося к стене Павлова.

Когда Заблоцкий, женщина и конвоиры прошли мимо, Павлов проскользнул в кухню и вышел на черную лестницу. Перегнувшись через перила, он заглянул вниз, увидел стоящего там человека с винтовкой и стал бесшумно подниматься наверх, к входу на чердак.

Заблоцкого и женщину провели в кабинет, где Лацис уже допрашивал Стрельцова, а Степан подошел к Женьке.

– Что, гимназер? Досталось?

Женька виновато улыбнулся. Он сидел на сундуке под вешалкой, и Кузьма перевязывал ему голову носовым платком.

– Нашел чем перевязывать!
– сказал Степан.

– Нечем больше, - обернулся к нему Кузьма.

– Это в буржуйском-то доме?
– не поверил Степан.
– Полотенце какое-нибудь есть?

– Наверное...
– Женька хотел засмеяться, но поморщился от боли.
– В ванной.

– Где, где?
– переспросил Степан.

–

В ванной комнате.

– А-а...

Степан многозначительно кивнул, соображая, что это за комната, но вышел из положения просто.

– Давай, Кузьма... Дуй!

– А где она?
– бесхитростно спросил Кузьма.

– Третья дверь по коридору, - показал Женька.

Кузьма направился в ванную, а Женька спросил у Степана:

– Всех взяли?

– Как миленьких!
– кивнул Степан.
– Все трое здесь.

– Трое?!
– Женька привстал с сундука и тут же опустился обратно.
– А этот? Убил он вашего... В мастерской...

– Павлов!
– вскочил Степан.
– Что же ты раньше-то...
– И побежал к кухне.

Когда он пробегал мимо ванной комнаты, оттуда вышел Кузьма с двумя новенькими, блестящими от смазки винтовками в руках.

– Степа!.. Гляди, что тут!

Степан отмахнулся, пробежал через кухню и толкнул дверь черного хода. Кузьма недоуменно посмотрел ему вслед, прошел коридором и заглянул в кабинет.

– Винторезы!
– поднял он над головой винтовки.
– Полное корыто!

– Угу...
– невозмутимо кивнул Лацис и, прищурясь, посмотрел на женщину и Заблоцкого.

– Я здесь случайно, - пожала плечами женщина.
– И по сугубо личному делу!

– Я тоже, - поднял голову Заблоцкий и указал на Стрельцова.
– Вот хозяин квартиры.

– Я не виноват!
– закричал Стрельцов.
– Клянусь вам, я не виноват! Это их оружие... Они страшные люди! Страшные!.. И он... И эта вот... Леди!

– "Леди"?
– насторожился Лацис.

– Да, да! Так ее называл тот, другой... Павлов, кажется...

– Замолчите, вы!
– с ненавистью крикнула женщина и отвернулась от Стрельцова.

Лацис переглянулся с Колывановым, тот вышел, и сразу же в коридоре застучали сапоги бегущих людей...

Степан выскочил на черную лестницу и окликнул стоящего внизу патрульного:

– Ничего не слышал?

– Нет, - поднял тот голову.
– А что?

Степан махнул рукой и побежал наверх.

На чердачной площадке он чиркнул зажигалкой и увидел, что дверь болтается на одной петле, а рядом валяется кусок ржавой трубы. Степан удивился тому, как почти без шума взломал дверь Павлов, снял с плеча винтовку и полез на чердак.

Ветер гремел по крыше полуоторванным куском кровли, с балок свисала паутина и лезла в рот и в глаза, под ногами путались оборванные бельевые веревки.

Степан встал за кирпичной кладкой дымохода, снова чиркнул зажигалкой и осмотрелся. На чердаке никого не было.

Ушел! Степан побежал к слуховому окну, выходящему на крышу.

На крыше было темно и скользко, ветер сбивал с ног, оградки на карнизах прохудились, и Степан присматривался, за что бы ему удержаться, если он вдруг сорвется и заскользит по крутому скату вниз.