Там вдали, за рекой
Шрифт:
Стрельцов засмеялся и сказал:
– Могу вас уверить, что, пока существует Чека, встреча двух любящих родственников невозможна!
– Значит?
– Значит, Чека не будет.
– Не понимаю, - наморщила лоб Лена.
– Я шучу, - спохватился Стрельцов.
– А вам вообще не стоит думать о такой чепухе. Ведь у вас нет дяди в Париже?
– Нет.
– Ну и прелестно! Давайте лучше выпьем!..
– Не стоит, - покачала головой Лена.
– Могу я говорить с вами серьезно?
– Не сегодня...
–
– Тогда я уйду, - пошла к дверям Лена.
– Нет!
– бросился к ней Стрельцов.
– Нет, нет!.. Не оставляйте меня одного!
– Что с вами?
– всмотрелась в его лицо Лена.
– Вы больны, Петр Никодимович?
– Так... Ерунда...
– взял себя в руки Стрельцов.
– Голова немного... О чем вы хотели говорить? Садитесь!
Стрельцов скинул с дивана часть книг, усадил Лену и встал напротив, обхватив плечи руками.
– Я вас слушаю.
– Боюсь, что вы мне не скажете правды...
– покачала головой Лена.
– Почему же?
– размашисто откинул со лба волосы Стрельцов.
– Так...
– Лена помолчала и спросила: - Против кого и за что мы боремся, Петр Никодимович? С кем мы?
– Вы со мной!
– ушел от ответа Стрельцов.
– Перестаньте!
– поднялась с дивана Лена.
– Неужели вы не понимаете, как это важно для всех нас?
– Ах, Леночка!
– загрустил вдруг Стрельцов.
– У вас так было развито чувство прекрасного и вдруг... К чему это все? Будьте выше.
– Мы хотим найти свое место в борьбе за новую жизнь, что может быть выше?
– прижала руки к груди Лена.
– А вы принимаете нас за слепых щенков, которым все равно, куда их ткнут носом! Или вы заблуждаетесь, или...
– Договаривайте, - деланно улыбнулся Стрельцов.
– Или делаете это умышленно. Тогда это подлость!
– Лена в упор смотрела на Стрельцова.
– Почему вы молчите?
– Любуюсь вами, - галантно поклонился Стрельцов.
– Вам всегда нужно быть такой злой, Леночка!
Лена повернулась и пошла к дверям, но Стрельцов опередил ее и встал на пороге, широко раскинув руки.
– Не покидайте меня!
– сказал он и покачнулся.
– Вы пьяны, Петр Никодимович?!.
Лена только сейчас увидела его воспаленные глаза, помятое лицо, дрожащие руки. Ей стало стыдно, что она не заметила этого раньше и говорила о том, что казалось ей самым важным, самым необходимым в жизни. Она смотрела на Стрельцова с отвращением, и он видел это, но не хотел понимать, или понимал, но ему уже все было безразлично.
– Что вы на меня так смотрите?
– Стрельцов все еще стоял в дверях и обеими руками держался за притолоку.
– Ну да, я пьян. Я не апостол Петр, черт возьми! Я обыкновенный грешник, как все смертные.
Он схватил Лену за руки и, то отпуская ее, то опять притягивая к себе, заговорил, заглядывая ей в глаза и пугаясь собственной откровенности:
–
Он обхватил ее за плечи, запрокинул голову и поцеловал в губы. Лена вырвалась и стояла перед ним бледная, с красными пятнами на щеках.
– Вы... Вы...
– пыталась она что-то сказать, но губы у нее дрожали, в горле встал комок, который никак было не проглотить. Она вынула из кармана платок, с ожесточением оттерла губы, сунула платок обратно в карман, неумело размахнулась и ударила Стрельцова по щеке.
Постояла, закрыв лицо руками, и вышла из комнаты.
Стрельцов потер щеку, долго рассматривал свою ладонь, словно отыскивая на ней следы пощечины, потом пьяно продекламировал:
Печальный рыцарь, гордость всей Ламанчи,
Сражен рукой прекрасной Дульцинеи!..
Тряхнул головой и с тоской сказал:
– Чепуха какая, господи!..
Кинулся ничком на раскладушку и, потянув к себе плед, закрылся им с головой, будто прятался от кого-то...
Женька Горовский стоял на углу и смотрел, как мимо него, стуча сапогами по булыжной мостовой, проходит отряд вооруженных рабочих. Их вел усатый матрос, в бушлате, с деревянной коробкой маузера на длинном ремне.
Сегодня город казался Женьке особенно тревожным. Несколько раз его обгоняли грузовики, на бортах которых сидели люди с винтовками, а в кузове что-то тряслось и позвякивало. В одном Женька увидел наваленные кучей гранаты и пулемет, лежащий почему-то кверху колесами. Попадались ему и грузовики со штатскими, которых везли куда-то под охраной. Все это было непонятно и вызывало тревогу. И то, как сейчас мимо него прошли эти вооруженные рабочие, молча и торопливо, тоже было тревожным!
Женька сворачивал за угол, когда увидел идущую навстречу Лену. Она шла опустив голову, в руке у нее был зажат скомканный платок, которым она вытирала то глаза, то почему-то губы. Лена прошла бы мимо, если бы Женька не окликнул ее. Она остановилась, посмотрела на Женьку покрасневшими от слез глазами и отвернулась.
– Ты что?
– забеспокоился Женька.
– Плакала?
– С чего ты взял?
– пожала плечами Лена.
– Глаза красные, - сказал Женька.
– Ветер...
– Лена подняла воротник пальто.
– Ты куда?
– К Стрельцову. А ты?
– Домой.
– Что-нибудь случилось?
– робко спросил Женька.
– Ровным счетом ничего, - как-то слишком спокойно ответила Лена и двинулась дальше.
Женька догнал ее и пошел рядом, заглядывая ей в лицо, но Лена отворачивалась и еще выше подняла воротник, потом остановилась и сказала: