Там за облаками

Квашнина Елена Дмитриевна

– Она лучше тебя стихи пишет. Она вот так идёт, - он показывал ладонью направление вверх почти вертикально.
– А ты вот так. Но, наверное, ты дальше пойдёшь, если не бросишь. И всё равно, сейчас у неё стихи лучше.

– Да?
– обижалась Маша.
– Что же ты тогда просил тебе на свадьбу тетрадку с моими стихами подарить?

– А это на память, - безмятежно улыбался Славка.
– Вот женюсь, видеться с тобой мы не будем. Вдруг соскучусь?

Открою тогда тетрадку, стихи твои почитаю, вроде, как повидался.

– Свин!
– возмущению Маши не было предела.

– Да, я такой. Я даже ещё хуже: подлец и негодяй. Ты разве не знала?
– дразнил он, и снова принимался петь дифирамбы в адрес будущей жены. Дифирамбы пел старательно. Складывалось впечатление, что он сам себя пытался убедить в её необыкновенной привлекательности, в собственном везении - такую девушку нашёл, в наличии у себя чувств к невесте. Маша жалела его, бедного. Попал, как кур в ощип. Чем ближе подступал день его заклания, тем сильней он нервничал. Однажды спросил:

– Ты уже купила себе парадное платье?

– Парадное платье? Для чего?
– удивилась Маша.

– Ты хочешь ко мне на свадьбу в том синем идти? Я не спорю, оно тебе очень к лицу. Но мы тебя в нём тысячу раз видели.

– На свадьбу?
– переспросила Маша, насторожившись.
– Мне казалось, вопрос решён. Окончательно и бесповоротно.

– Почему?

– Не могу и не хочу.

– Значит, ты мне не сестра и не друг, - веско припечатал Славка.
– Не желаешь поддержать в трудную минуту. Нет, если бы ты меня любила до безумия, тогда тебя понять можно, ревность, то, сё...

Маша в безмолвном негодовании смотрела на лишённого совести шантажиста.

– Мань, - Славка жалко улыбнулся.
– Мне нужно будет тебя там видеть. Ты единственная, кто меня понимает. Ну что тебе, сложно, а?

– Слав, - Маша, подавив первый порыв возмущения, постаралась осветить ему некоторые не учтённые им аспекты.
– Во-первых, Ире неприятно будет, она не полная дура. Всё-таки самый большой праздник в её жизни. Зачем его портить? Нехорошо, некрасиво, неправильно.

– За Иру не волнуйся. Я ей объясню, что ты мне хороший друг, а не то, что некоторым мерещится.

Объяснит он! Наверняка, Ира воспринимает "хорошего друга", как совсем недавно Маша воспринимала "О, Алину!".

– Так она тебе и поверит.

– Ещё как поверит. Сама тебя позовёт.

Маша вздохнула, задумалась. Непробиваем. Хоть кол на голове теши.

– А во-вторых?
– прервал её размышления Славка.

–

Что?

– Ну, ты сказала "во-первых", следовательно, есть "во-вторых".

– Во-вторых, не хочу скандала у тебя на свадьбе.

– С чего вдруг тебе скандал пригрезился?
– забеспокоился он.
– Для чего надо всё усложнять?

– Я не усложняю, - грустно усмехнулась девушка.
– Видишь ли, мне не разрешили идти к тебе на свадьбу. Приказали отклонить приглашение.

– Приказали?
– не поверил Славка.
– Кто?

– Наши с тобой лучшие друзья. Лёлеки-Болеки, Шурики-Казимирычи.

– И ты позволяешь им командовать собой?

– Обычно нет. Но в данном случае они совершенно правы.

– Нашла правых!
– загорелся Славка.
– Они вообще ни черта не смыслят. Командовать ещё будут! Разбежались! В конце концов, это моя свадьба. Кого хочу видеть, того и зову. Короче, ты идёшь и точка.

– Нет, - она отвернулась, упрямо поджала губы.

– Опять нет. Что ещё мешает?

– Ты хочешь, чтобы наши с тобой друзья прямо на свадьбе скандал устроили и при остальных гостях меня с позором оттуда выгнали?

Славка остро и хитро взглянул на неё.

– Маня, а если они сами к тебе прибегут и уговаривать станут?

– Тогда ладно, тогда пойду, - согласилась она, не веря в предложенный Славкой вариант развития событий ни секунды. Потому и согласилась.

– Пообещай!

– Обещаю, - она успокоено откинулась на спинку стула. Славка понятия не имеет, насколько несгибаемы в вопросах морали и приличий, чести и достоинства Казимирыч с Болеком. Где на них Закревский сядет, там и слезет.

Получилось, это она понятия не имела о пробивных способностях Славки, об его изворотливости. Разумеется, сами серые кардиналы когда-то дружной компании не прибежали. Их, принципиальных, ломало, корёжило и плющило. Но белый флаг вывесили, по обыкновению прислав беспринципного Шурика.

Шурик приехал через два дня. Смущаясь, бормотал:

– Тут такое дело, Маш... Ты нас извини, но приходится тебя просить.

– Просить?
– Маша ожидала новых заморочек от почти бывшей своей кампании даже с некоторым страхом. Заставят уехать из Москвы на время? Проклянут на веки вечные? Придавят в подъезде вечером? Какие казни египетские способны породить их ограниченные мозги?

– Ага, просить. Сходи к Стасу на свадьбу?

– Что? Я не ослышалась?
– она в полном недоумении воззрилась на Шурика.