Танцовщица

Katsurini Аноним

Открыл воду. Рабочий водопровод! Ого!

Усадил меня в чистейшую белоснежную ванну. Снял с себя сюртук, жилет, рубашку или как это всё называется... Снял и портки, оставшись в одних панталонах.

Меня раздел.

– Да, помыться тебе не помешает!

И он меня начал мочить горячей водой да намыливать. Отмыв тело, перешёл к волосам.

Завершив банную процедуру, вытер и отнёс в постель, надев тонкую сорочку да панталоны с подвязкой.

– Спи, моя Варварушка, отдыхай.

– А ты?

–

Я тоже скоро приду.

Я кивнула и спокойно уснула.

примечания по главе:

гашник* - (Даль) Гачник, гашник, гасник, гачень, гач м. ремень, веревочка, снурок, тесма, для вздержки и завязки шаровар, понёвы или порток.

Глава 3

Проснулась я от вкусных запахов, от которых текли слюнки.

Приоткрыла один глаз, затем другой. Солнышко только-только встало.

– Доброе утро!
– приветствовал меня старик. Точнее, не так. На старика он мало походил. Лицо было прежним. А вот тело - рельефное, сильное и вовсе не стариковское, и в одних панталонах. Вновь. Часть волос и бороды была мокрой. Умывался?

– Сколько тебе лет?
– вместо ответа спросила я.

– Шестьдесят.

– Ого!

– А тебе?
– не остался в долгу он.

– Около семнадцати.

– Значит, он знает, - это он об Этьене?

– Нет, он наврал с три короба. И каким-то образом угадал.

– Я б тебе больше четырнадцати не дал.

– Значит, совращаешь малолетку!

– Остра ты на язычок. Как самочувствие?

– Доброе утро!
– я вспомнила, что не поздоровалась.
– Надо попробовать встать.

– Вставай.

Потянулась и встала. По-моему, всё в порядке. Хотелось петь и танцевать.

– Никогда ещё не была так счастлива, - не смогла не поделиться своим настроением и улыбнулась.

– Ты меня уже не боишься?

Я подошла к нему и обняла за шею. Странно, но сейчас это было так естественно, будто мы много лет женаты.

– Нет. Ты, наверное, меня околдовал. Как только метку поставил, так я и перестала бояться.

– Может, совпало, - задумчиво ответил он, - и ты успокоилась данным мною гарантиям.

Я лишь пожала плечами. Что гадать? Сейчас я уже не жалела, что согласилась. Особенно после своего возвращения в труппу. Не хотела их даже видеть.

"Нельзя так говорить!"

"Это почему же?"

"Пусть они не благородные, но они - тоже люди. И ты с ними делила кров, тяготы и невзгоды. Вместе. И вы друг другу помогали. Нельзя вот так вычеркнуть людей из своей жизни, если ваши пути просто разошлись".

"Сегодня ты не с той ноги встала?"

"С чего ты взяла?"

"Поучаешь

и выступаешь в роли совести".

"Я просто создаю противовес твоим мыслям. Жизнь - это выбор. Постоянный".

– Что со мной будет, когда ты наиграешься мною?
– спросила вслух, завершив разговор со своей второй Я.

– А ты развивайся, чтобы я не наигрался.

– Ты правда хочешь, чтобы я была твоей любовницей?

Он закатил глаза. Вздохнул.

– Женщина!

– Что?
– не поняла я.

– То ты говоришь, что ты меня не возбуждаешь и обижаешься, то - наоборот.

– И вовсе не обижаюсь!
– возразила я.

– Ещё как обижаешься!

Я задумалась, а он положил свои широкие ладони мне на талию.

– Ты такая тоненькая и хрупкая.

– Почему ты до сих пор не женат?

– Я был женат. Жена умерла после родов. Сын тоже недолго прожил.

– А спасти?

– Спасти не удалось.

– Давно это было?

– Тридцать лет назад.

– А почему больше не женился?

– Не знаю. Женщины были. Зачем жениться, если и без женитьбы могу обеспечить свою женщину. Зато надоели друг другу, так разбежались. Зачем себя мучить?

– А дети?

– Детей не было больше.

– Прости, - видно, я задела за больное.

– Не страшно, я уже привык к мысли, что их не будет.

– А взять приёмыша. Наверняка после войны много сирот.

– Нет.

– Что нет?

– Никаких детей! И хватит об этом!

– А если я понесу.

– Вот как понесёшь, тогда и вернёмся к разговору о детях. Завтракать будешь?

– Сперва тренировка.

– Хорошо. Тренируйся.

Он выпустил меня из объятий, а я разочарованно вздохнула. И на что надеялась?

– Ох уж эти женщины!
– услышала его бормотание себе под нос.
– Тут тебе прислали от модистки несколько костюмов. Погляди, в чём тебе удобнее будет тренироваться, - и он показал на ящик.
– Как соберёшься, иди в соседний зал. Кстати, я раздобыл для тебя зубную щётку, гребень. Всё в соседней уборной.

– Благодарю, Эжен.

– Называй меня Женей. Всё же это по-русски звучит. Но только наедине.

– Я помню.

Он прикоснулся к моим губам большим пальцем, провёл по ним, затем притянул к своим. Поцелуй вышел нежным, но недолгим.

Всё равно, какое-то подвешенное состояние.

Эжен ушёл. А я осталась. Чудно себя ощущала. Будто не на своём месте Неужели я такая легкомысленная оказалась и ради вот этого всего готова лечь с ним в постель?

Но солнышко уже встало, а я не привыкла так много бездельничать. Поэтому прошла на носочках в уборную, умылась, причесалась, собрав волосы в пучок на затылке. Кровотечение прекратилось, что было странно. Но я всё равно надела подвязку.