Танцовщица
Шрифт:
– Это ведь не взаправду, - я всё же не хотела верить. После всего, что он мне сказал и что сделал.
– Ну да. И хоть ты у нас немая, должна представлять, что я с тобой делал и чего следует бояться.
– А вы думаете, что после изнасилования я смогу тренироваться?
– Милая, меня это не должно волновать. Я за тебя заплатил.
Одежду я оставлю твою здесь. Снимай все украшения. Ночью заеду, переоденешься. А пока иди в том, в чём пришла. Никаких дорогих подарков. Иначе
Встречал меня Этьен. Выбежал, как мы подъехали. А я, как его увидела, так разревелась. Не потому, что пережила сегодня ужас, а потому что увидела свой кошмар.
Эжен отвёл Этьена в сторонку и что-то сказал. А я еле передвигала ноги. Взаправду. Просто возвращаться в прежнюю жизнь не хотела всеми фибрами души. Даже тело противилось этому.
Эжен дал несколько монет Этьену, чинно вошёл в карету, обернулся, улыбнулся мне сальной мерзкой ухмылкой и бросил на прощание:
– Отдыхай, крошка, скоро продолжим!
– и захлопнул дверцу кареты.
Кучер взмахнул поводьями, а я упала наземь, не в силах переставлять ноги.
По щекам текли слёзы.
Этьен же понял всю эту сцену превратно. Подхватил меня под руку и потащил в здание большого театра.
– У тебя час отдыха, - бросил он меня на какой-то диван в гримёрке.
– Потом как хочешь, а чтобы могла танцевать! Девятка, позаботься о Пятнашке. Поставь её на ноги.
А у меня кровь течёт по ногам.
Неужели старик вот так, играючи, лишил меня девственности?
Слёзы душили меня. На душе было так паршиво, что жизнь утратила краски.
Через час я не встала. Слабость была такая, что просто кошмар. А ещё видела знакомых, с кем жила бок о бок много лет, видела в их глазах ненависть, временами зависть, и лишь одна Девятка глядела сочувствующе и отпаивала меня каким-то отваром.
Потом явился Этьен с Эженом. Старик взглянул на меня.
– Она не может встать!
– заступился учитель.
– Что значит, не может?
– возмущался тихо старик.
– Я тебе заплатил больше положенного!
– Возьмите Девятку, господин!
– Нет. Мне нужна Пятнашка. Надеюсь, её никто из твоих прихвостней не касался! Не дай Бог что подцепит!
– Что вы, что вы! Только Девятка с ней находилась. Заботилась о девушке.
– Я покажу её лекарю. И Эжен подошёл ко мне, наклонился и взял на руки, будто пушинку.
Я лежала и старалась не подавать признаков жизни, спрятав лицо у него на груди. Сразу накатило спокойствие.
Чудно! А ведь я этого старика знаю всего один день, успела разговориться и проникнуться доверием. Правда, похоже, он уже взял меня, как продажную девку, но... Сделал это, хотя бы, безболезненно.
А в карете из объятий не выпустил.
– Что
– прошептал старик мне на ухо, обжигая своим дыханием мне шею.
– Я не знаю, что со мной. Как ты ушёл, ноги не носят. Наверное, от того, что ты сделал...
– Что я сделал? И что же?
– Ну, того...
– я смутилась.
– Чего?
– Ну, девственности лишили...
– Чего-чего? Я тебя не трогал.
– Как не трогали?
– подняла я удивлённо голову.
– Боже, Варя, ты меня в могилу раньше времени сведёшь! Нельзя быть такой впечатлительной!
– и зарылся в мои уже распущенные волосы.
– А кровь?
– У тебя кровь? Там? А лунные дни когда должны быть?
Я пожала плечами.
– Но лекарю тебя надо будет показать. Поехали к Карлу! А я ведь только от него. Ни на миг тебя нельзя оставить!
А я сейчас вдыхала его запах, и он уже не казался мне отталкивающим. Наоборот, каким-то родным и успокаивающим. И под мерный стук колёс я уснула.
Разбудил меня свет и приглушённые голоса.
– Что с ней?
– Старый кобель! Всё, что угодно может быть!
– Да не трогал я её.
– Совсем-совсем?
– Метку поставил. И всё. Может, конечно, лунные дни, но она ходить не может. Психологическое?
– Подержи её, я возьму кровь на анализ.
Я заворочалась, показывая, что проснулась.
– Всё хорошо, Варенька. Мы только осмотрим, - прошептал Эжен, поглаживая меня по головке.
– Тебя точно никто не бил или толкнул может быть? Упала?
– Нет, только помогли дойти до лежанки.
Карл отошёл от меня, поставил подсвечник рядом с какой-то штуковиной. И стал что-то разглядывать в чёрную штуковину.
– Да, лунные дни. Слабость может иметь разную причину, в том числе и в эти дни. Отдыхайте. Если завтра станет хуже - обращайтесь.
– Благодарю, Карл.
– Пока не за что.
Мой старик взял меня вновь на руки и понёс к выходу.
– Как ты?
– спросил, сев в карету и велев кучеру везти домой.
– Ты рядом - значит, всё хорошо.
А он стал целовать меня. Нежно и в то же время неистово. То и дело сжимал меня в объятиях, вновь целовал. Будто, правда, испугался за меня. И сейчас эти поцелуи были мне в радость.
Потом мы приехали. Так же на руках Эжен внёс меня в дом. Пронёс в спальню, хотел уложить на постель.
– А у тебя можно хотя бы ополоснуться?
– Да, конечно, - и он понёс куда-то ещё.
– Сама помоешься или...
– Или...
– просто сил совсем не было. И плевать, что он меня увидит, будет касаться. Ему можно.