Танец для живых скульптур
Шрифт:
Я обнаружил, что остался без тела. Зачем я так много говорю?
"Быть начеку",- подумал я, но тут же отмахнулся: "Само справится".
Леди. Нашла меня глазами.
Мой голос.
– ... но учтите, когда я добросовестно берусь за исследование, выводы могут оказаться самыми неожиданными. Вы готовы? К этому.
Он сделал вид, что усиленно взвешивает. Наконец, кивнул.
Готовы.
Мы пожали друг другу руку.
– Значит, будем вместе. Мы горы своротим!
– А что,- сказал он.- И своротим.
...........................................................................
.....................................................
–
Мы стояли посреди беззвучной комнаты.
Так было хорошо остаться вдвоём.
– Ты устала, наверное?
– Это приятная усталость,- сказала она.- Но, кажется, всё было хорошо?
– Гениально.
– Тебе понравилось?
– Ты ангел.
– Пойду. Займусь посудой.
Нет, не сейчас. Оставь её. Пойдём погуляем. Такая тёплая ночь.
Леди заворожённо смотрела на небо.
– Какая яркая звезда!- прошептала она.
– Это Юпитер,- сказал я.- Зевес-громовержец.
– Вот таким и надо быть. Только таким,- её глаза блестели.
Где-то далеко были фонари.
– И локон её был взят богами и вознесён среди созвездий небес...
– Они были правы, эти греки. Они возносили своих героев звёздами в небеса. Как это верно!
– Можно развить эту тему,- предложил я.- Ведь небо древнее земли. А значит, рисунок звёзд, расположение созвездий предрешили судьбы героев, и всё, что было сделано ими, было предначертано небесами.
Она сказала: "Нужно жить так, чтобы после смерти тебя вознесли звездой".
– И сложили о тебе миф,- добавил я.
Но мне не хотелось иронизировать. Она была права.
Если не Полярная звезда, то что укажет во тьме путь на Север?
Если не она, то кто?
...........................................................................
...........................................
Кто-то разговаривает с ней на кухне.
"Да нет там никого!"- убеждаю себя я. Мне хочется пойти и проверить, но тяжесть удерживает на месте, а ноги всё летят куда-то.
Да с кем она может быть?
Я прислушиваюсь, потом пытаюсь подняться, но засыпаю.
...........................................................................
..................................................
Она помогает мне раздеваться.
Я что-то вспомнил.
– С кем ты была?
– Ложись, ложись,- говорит она.- Спи.
Я послушно ложусь.
– На кухне. Сейчас.
– Ну что ты придумал,- она целует меня.- Спи. Сегодня был тяжёлый вечер.
Я отпускаю её.
И засыпаю.
...........................................................................
....................................................
Разбудил меня телефонный звонок. Леди взяла трубку, но оказалось, что спрашивают меня.
Я попытался сообразить спросонья, что бы это могло значить.
Мне предлагали работу.
Я
Я положил трубку и с виноватым видом повернулся к Леди. День был потерян. Но Леди, казалось, нисколько не была расстроена, напротив.
– Я же сказала, что это аванс.
– Это другие люди,- сказал я.
– Ты в этом уверен?- сказала она, улыбнувшись.
Я ничего не понимал. Я знал только одно - что меня используют, нисколько со мной не считаясь. Если бы меня хотя бы загрузили работой так, чтобы у меня не оставалось времени на обиды, так нет же! Сколько времени пропадало впустую! А я должен был, изнывая, ждать, как будто мне оказывали благодеяние, давая эту работу. А нужно ли мне это было?
Моё лето звало меня и проходило где-то там, стороной, мне хотелось падать в него и плыть, как на палубе корабля, отдавшись умопомрачительному танцу... Моё сердце страдало.
И однажды я просто сбежал.
Я сбежал к фонтанам и томности вечерних киносеансов, к прохладе парковых аллей, к галереям, позеленевшему кирпичу обвалившихся арок, алебастровым львам летних садов.
А потом я стал сбегать всё чаще и чаще.
И я возвращался, чтобы была ночь. И моя Леди.
– Скорее собирайся! Где ты пропадал, мы же опаздываем!
И мы куда-то ехали, где уже собрались какие-то люди, я здоровался за руку, улыбался, знакомился...
А потом слонялся в приёмных, и душный ветер шелестел в бумагах, и я отдавал что-то и брал что-то, и говорил, что обязательно, обещал, что успею.
А когда я приходил с готовой работой, вдруг оказывалось, что нужного человека нет, он уехал и будет не раньше, чем через две недели, и я должен был искать кого-то другого, а этот другой тем временем разыскивал меня через каких-то третьих людей, которые обо мне даже не слышали.
От этой неразберихи становилось невыразимо скучно.
Я один, кажется, не мог никуда уехать, должен был всегда быть на месте и ждать. Чтобы вдруг оказалось, что делать нужно было совсем другое, или нужно переделывать всё, и срочно, срочно!
И тогда приходилось работать по ночам. Из-за жары о еде было противно даже подумать. Настольная лампа жарила как печка, свет, отражённый бумагой, мучил глаза, по телу прокатывались волны испарины.
Я подходил к открытому окну и ждал ветерка, смотрел, как город спит торопливо. Выбрасывал окурок и возвращался к столу.
Зачастую мне приходилось браться за работу, в которой я ровно ничего не смыслил,- Леди строго запретила мне отказываться от каких бы то ни было предложений, пусть даже самых странных и неожиданных,- и тогда мне приходилось спешно изучать незнакомый мне дотоле предмет, роясь в справочниках и специальной литературе, как будто мне предстояло сдавать экзамен, а ведь я, как мне казалось, давно уже вышел из этого возраста. Вообще, всё это производило такое впечатление, как будто все разъехались на каникулы, а я завалил сессию и должен сдать теперь кучу зачётов и экзаменов, а до меня нет уже никому никакого дела.