Танец над вечностью
Шрифт:
— Где Сиг? Вы будете драться вместо него?
— Да, — успокоил я девушку.
— Но Сиг… Как он на это согласился? Где он? Я хочу его видеть!
— Здесь он не появится, — уверил я Алису, невольно ежась от мысли, какую истерику закатит мальчишка, когда придет в себя.
Плата кровью за смертельную обиду постепенно сходила на нет в княжестве, отчасти благодаря практичности южан, предпочитающих судебные разбирательства, отчасти из-за суровых законов, запрещающих подобные глупости. Но Винден больше тяготел к западной империи, где дуэли не только не возбранялись, но и поощрялись, приводя к тому, что зачастую некоторые роды целиком погибали в подобных междоусобицах.
— Я против! — выдал воевода Даугав. — Где сам Рыбальски? Пусть появится и…
— Он приболел, — ответил я, вызвав ропот негодования среди зрителей. — Однако у меня есть свидетель, который может подтвердить, что Рыбальски просил меня выступать от его имени…
Я махнул рукой, и из толпы вышел Лешуа, который, церемонно поклонившись и не моргнув глазом, заверил эту ложь. Названные им титулы явились внушительными и неожиданными не только для собравшегося здесь общества, но даже для меня, и заставили задуматься седобородого. Он колебался. Видя это, воевода расправил плечи и громогласно вопросил:
— Разве по правилам не следует испросить личного согласия самого дуэлянта? Где Рыбальски, я требую его присутствия!
— Действительно, — с сожалением покачал головой судья. — Слова высокородного помчика Лешуа не смею подвергнуть сомнению, однако…
— Я здесь! — выкрикнул Сигизмунд, проталкиваясь сквозь толпу с ослиным рвением. — И я буду сам драться!
Я похолодел. Как он здесь оказался? Я же крепко его связал, даже кляп воткнул, чтобы на помощь не позвал… Неужели этот балбес Лука его освободил?!? А больше ведь некому. Вернусь — уши надеру!
— Вот и правильно, — обрадовался седобородый. — Если готовы, то прошу вас выбрать оружие…
Негромко вскрикнула Алиса и бросилась юноше на шею, повиснув на нем, шепча что-то на ухо и уговаривая. Сигизмунд покраснел и упрямо мотнул головой, отталкивая девушку от себя. Она зарыдала. Шарлотте сделалось дурно, она оперлась на руку мужа и принялась обмахивать себя веером. Остальные зрители кровожадно оживились.
— Воевода! — я не собирался сдаваться. — Я прошу вас о великодушии. Не губите молодую жизнь. Он упрямый глупец, не ценящий собственную жизнь. Но разве его смерть добавить вам славы или чести?
— Да не собираюсь я его убивать, — ворчливо отмахнулся воевода. — Подумать только, сколько заступников у этого юнца образовалось. Так, немного кровь пущу, чтобы преподать щенку урок.
— Готовы? — спросил седобородый.
— Да, — спокойно отозвался воевода.
— Да!
Сигизмунд воскликнул это слишком поспешно, сорвав голос, что вызвало обидные смешки у присутствующих. Мальчишка покраснел и задрал подбородок.
— Сходитесь!
Я в бессилии сжал кулаки. Прибью Луку! Отдеру так, что месяц на задницу не сядет! Воевода не двинулся с места, напоминая старого опытного пса, лениво поглядывающего на наглое тявкало, которое кружило перед носом и норовило куснуть. В напряженной тишине первый звон скрестившихся клинков больно ударил по нервам. Даугав легко парировал выпады противника, но Сигизмунда это не смущало. Он раз за разом слепо бросался в атаку. Мне стало ясно, что воевода действительно не собирался убивать юнца, игнорируя возможность нанести ответный удар в неосторожно открытые плечо, бок и шею. В последнем случае удар был бы смертельным. Но также стало совершенно
— Остановите дуэль!
Невесть откуда взявшаяся Луиджиа бесстрашно влетела между двумя мужчинами и застыла перед холодными жалами клинков.
— Дядя, пожалуйста, не надо!
— Уйди прочь! — слепо прохрипел Сигизмунд, не опуская шпаги.
Я наплевал на все правила и ринулся на поляну, скрутив мальчишку.
— Пусти! Пусти! — вырывался он.
С другой стороны к воеводе уже подоспел Ежи, который перехватил Даугава за руку и тоже заставил опустить клинок.
— Это я! Я написала то фальшивое письмо! Я! — девушка рухнула на колени и разрыдалась. — Это все из-за меня!
У меня за спиной раздались обеспокоенные возгласы. Но их вызвало вовсе не странное признание Луиджии, а обморок Шарлотты, которая подбитой птицей упала на руки мужа.
Поединок был приостановлен. Возле Шарлотты хлопотал лекарь Дудельман, подсовывая ей под нос нюхательную соль и настаивая пустить кровь, попутно сокрушаясь нравам современной молодежи. Рыдающая Луиджиа бестолково выкрикивала, что это она написала письмо, чтобы отомстить дяде. Разозленная Алиса фурией налетела на бывшую подругу, сорвала с нее маску, влепила звонкую пощечину и попыталась оттягать за волосы. Я кинулся разнимать девушек, отпустив растерянного Сигизмунда. Он бестолково топтался рядом. Луиджиа даже не сопротивлялась, оставшись сидеть на траве и закрыв лицо руками. Ее растрепанные волосы сделались совсем рыжими, как будто покрасившая их девушка желала подчеркнуть фамильное сходство с семейством Даугав. Хотя оттенок волос был несколько иным, нарочито ярким и
каким-то неестественным, больше походя по цвету на редкие завитки у лысины Джеймса Рыбальски. На границе сознания зашевелилась смутная мысль, что может быть?..
— Воевода Даугав, — выступил вперед Ежи. — Я требую, что ты признал племянницей Луиджию, дочь твоей сестры… Ежении!
Удивленный ропот пронесся по толпе. Воевода скривился так, словно подавился лимоном. Альбертини охнул и заволновался, его жена Дейдра заломила руки, разглядывая хрупкую скрюченную фигурку Лу. Но больше всего заявление Ежи поразило Джеймса. Он протолкался вперед и требовательно уставился на воеводу:
— Как? Эта девушка — дочь Ежении? Правда?
— Ложь это… — процедила пришедшая в себя Шарлотта, тоже подходя ближе и холодно разглядывая Ежи. — Как и все остальное… Обман, сплошной обман!
— Признаю, — сдался воевода, окруженный со всех сторон, и устало махнул рукой. — Делайте, что хотите. Хоть сын, хоть дочь, хоть вошь… Всех признаю.
— И ты примешь извинения Сигизмунда, — твердо продолжал Ежи, но смотрел почему-то на Шарлотту. — Потому что сам стал причиной отчаяния Луиджии, которая хотела отомстить тебе за…
— Господи, а сколько же ей лет? — перебил его Джеймс и побледнел.
И тут наконец смутное подозрение оформилось в ясную догадку. Неправдоподобное исчезновение Ежении с циркачом, слова Лу о возрасте, ее детские воспоминания о замке…
— Луиджиа уверяла меня, что она совершеннолетняя, — медленно произнес я.
Сделалось очень тихо, лишь слышно было, как звенят насекомые в траве, да где-то с берега тревожно клокочут птицы.
— Более того, она утверждала, что ее дядя, воевода Даугав, обманул меня, что ей на самом деле больше восемнадцати. Почему он это сделал? Зачем ему скрывать, сколько ей лет? Может потому, что она ровесница Сигизмунда?