Тараканьи бега
Шрифт:
– Да я не устал.
Дед Пахом, отдуваясь, поднялся.
– Ну ладно. Поели - пора и за работу. Сено пойдем косить.
– Пойдем, - согласились литераторы.
Дамкин погладил вздутый живот, блаженно вздохнул и закурил "Беломорину". Дед Пахом вернулся из туалета, и они пошли в поле.
Пока дед Пахом махал на поле косой, литераторы, лежа в тени огромного дуба, написали три главы "Билла Штоффа". Взрывы хохота, доносившиеся с того места, где они лежали, пугали ворон, сидевших
Потом литераторы с дедом Пахомом пошли на колхозное пастбище, выловили колхозную корову, и дед Пахом надоил ведро молока.
– Все вокруг колхозное, все вокруг мое!
– пояснил он соавторам. пока те пили дымящееся парное молоко.
– Как говорил мой прадед, кулак из Тверской губернии, - сказал Стрекозов, весь залитый молоком, - я не против колхозов, только не в моей деревне!
– Так и знал, что у тебя в крови есть что-то такое, контрреволюционное!
– съязвил Дамкин.
– Сам-то ты кто?
– огрызнулся Стрекозов.
– С твоими-то барскими замашками!
Глава следующая,
в которой Дамкин и Стрекозов посещают
деревенский клуб
Ничто не ускользает от внимания деревенских жителей...
П.А.Кропоткин "Записки революционера"
Вечером литераторы собрались на танцы.
– Деревенские танцы - это что-то!
– говорил Дамкин, вертясь перед разбитым зеркалом и пытаясь сделать прямой пробор.
– Приходишь, очаровываешь сельскую девушку, читаешь ей стихи при луне, а потом на сеновал...
– До сеновала, я думаю, не дойдет, - сказал Стрекозов.
– Из темноты появится сельский кузнец и набьет городскому очарователю морду.
– Ну, допустим, не морду, а лицо...
– Репу, - уточнил Стрекозов.
– И потом, сейчас в деревнях нет кузнецов. Слава Богу, не прошлый век!
– Дед Пахом, кузнецы есть в деревне?
– Та не!
– отозвался Пахом.
– Последнего недавно расстреляли. Году эдак в двадцать девятом.
– Слышал!
– торжествовал Дамкин.
– Ну, не кузнец. Тракторист. Еще хуже. Даст болтом от трактора по чайнику, копыта и откинешь! Уж трактористы-то, я думаю, есть?
– Как не быть!
– отозвался дед Пахом.
– Намедни Федя-тракторист купил у мене самогону, нажрался пьяным и пошел к жене председателя. Сам-то председатель на совещание в город укатил. Ну, как положено, разделись, а тут бац! председатель портфелю забыл и вернулся. Ну, жена Федю в сортир и спрячь! А Федя пьяный, как верблюд. Натурально взял, да и в очко оступился! Неделю потом благоухал. Его даже в сельпо обслуживать отказывались!
– Суровые нравы, - сказал Дамкин.
– Дети гор, - подтвердил соавтор.
– Чегось?
– не понял дед.
–
– Пойдем, что-ли?
– Может, на дорожку?
– дед Пахом приподнял из-под стола банку самогона.
– Потом!
Литераторы вышли на улицу. Деревенские парни и девки неторопливо шли к клубу, откуда уже слышалась веселая музыка.
– Бони Мы, - определил Дамкин, разбирающийся в современных ВИА.
– С ума свалиться!
– равнодушно удивился Стрекозов.
Заметив около входа в клуб, где небритые деревенские мужики курили "Беломор", симпатичную девушку, Дамкин лихо подкатил к ней и вежливо поинтересовался:
– Девушка, у вас случайно не найдется закурить?
Девица смерила литератора оценивающим взглядом и протянула пачку "Беломора".
– А у вас тут все курят "Беломор"?
– Дамкин профессионально раскручивал незнакомку на разговор.
– Курят то, что в магазин завезли.
– Девушка, а вы знаете, кто вон тот мужчина с дурацким выражением на лице?
– Не знаю.
– Как?! Это же сам литератор Стрекозов! Он же печатается в газете "Колхозное раздолье", в журналах "Юность", "Огонек", "Смена"! Вы разве не читали его стихов? Он еще в соавторстве с литератором Дамкиным пишет...
– Не читала, - ответила девушка, уже с интересом посматривая на Стрекозова.
– Зря, милая, зря!
– Дамкин осторожно взял ее под руку.
– Не будь я его соавтор Дамкин, если это обязательно надо было прочитать!
– А вы тот самый Дамкин?
– удивилась девушка.
– Который со Стрекозовым?
– С которым Стрекозов, - поправил Дамкин.
– Тот самый. А вы тут кого-нибудь ждете?
– Жду.
– Вы дождались!
– радостно объявил литератор.
– Меня!
Побежденная таким напором, девушка была увлечена Дамкиным в душное помещение дискотеки. Стрекозов тоже прошел вслед за ними и некоторое время следил, как Дамкин заливает девице что-то многообещающее и, толкая местные парочки, крутит ее по всему залу.
– Ну, этот козел точно нарвется на...
– сказал голос за спиной у Стрекозова. На что нарвется этот козел, Стрекозов не разобрал, но подумал, что уж очень этот козел смахивает на Дамкина. Литератор оглянулся и заметил участкового Внезапнова. Мент был в штатском, стоял в компании здоровенных парней и смотрел на Дамкина нехорошим взглядом.
– Получит этот козел у меня желудей!
"Ба!
– поразился Стрекозов.
– Никак эта телка - голая доярка Аграфена, любовница здешнего мусора! Та самая эксбиционистка, о которой с любовью рассказывал дед Пахом! Да, с ней Дамкин может и желудей огрести..."