Тараканьи бега
Шрифт:
– Ты сегодня отлично выглядишь, - томно молвила блондинка и чмокнула Карамелькина в щечку.
"Ничего не понимаю, - подумал Карамелькин.
– Она ведет себя так, как будто мы с ней очень давно знакомы. А, между тем, я ее совсем не знаю!"
Девушка с любовью погладила Карамелькина по голове и начала рассказывать о том, как литераторов Дамкина и Стрекозова выгнали с работы.
"Дамкина знает, - размышлял Карамелькин, уплетая яичницу.
– Может, и я ее знаю, но откуда? Нет, такого
Весело болтая о том, о сем, упоминая лучших друзей Карамелькина, девушка сварила кофе и поставила перед носом программиста чашечку, кинув в нее полтора кусочка сахара.
"Даже знает, сколько класть сахара!
– поразился Карамелькин.
– Что же это такое? Неужели я мог забыть такую женщину? Или у меня что-то с головой?"
Распахнулась входная дверь, и в квартиру влетел жизнерадостный Шлезинский.
– Здорово, Танька!
– поздоровался он.
– О! Вы тут кофе пьете! А мне нальют?
– Нальют, - ответила Танька, - если будешь хорошо себя вести.
– А чего у вас в комнате телевизор работает, а вы сами на кухне? спросил Шлезинский, опускаясь на табуретку и принимая из рук блондинки чашечку.
– Я сейчас выключу!
– Танька побежала в комнату.
– Эй, ребята, а тут мультики!
– Женщины!
– добродушно усмехнулся музыкант.
– Как дети!
– Э...
– задумчиво протянул Карамелькин.
– Слушай, Шлезинский, а она кто?
– Что значит "кто"?
– не понял Шлезинский.
– Ну, вообще, - Карамелькин замялся.
– Откуда я ее могу знать?
Шлезинский сделал круглые глаза и постучал по голове безымянным пальцем.
– Ну, ты даешь, старик!
– поразился он.
– Это же твоя девушка!
– Да?
– удивился Карамелькин.
– Знаешь, а я ее почему-то не помню...
– Карамелькин, ты чего, заболел? Ты с ней уже года два гуляешь!
Карамелькин перепугался.
– Может, я с ней и переспать успел?
– Ну ты спросил! Мне-то откуда знать? Вы меня из комнаты всегда выгоняли, когда спать ложились!
– Вот как?
– Карамелькин нахмурился.
"Может, я действительно заболел?
– подумал он.
– Или у меня травма после тренировки? В прошлый раз китаец слишком сильно ударил меня по голове..."
Арнольд печально посмотрел на своего друга.
– Неужели такую - и не помнишь?!
– Шлезинский вскочил от возмущения. Да ты ей даже предложение делал!
– Я делал?!
– Ну, не я же! Хотя, если ты хочешь, могу я сделать. Но ты же меня потом убьешь!
– Ничего не помню!
– Карамелькин схватился за голову.
– Танька!
– позвал Шлезинский.
– Карамелькин тебя забыл!
– Подожди!
– шепотом оборвал его Арнольд.
– Чего ты болтаешь?
Блондинка
– Как забыл? У него что, другая женщина появилась?
– Нет...
– на кислое лицо Карамелькин стоило поглядеть!
– У меня нет никаких женщин!
– Как нет? А я?
– Ну, я имею ввиду, кроме тебя...
– Поцелуй меня, милый!
– потребовала Татьяна и подставила ярко накрашенные губки.
– Конечно, конечно, - Карамелькин встал и старательно, как перед телекамерой, поцеловал Таню в щечку.
– За это - люблю!
– сказала девушка.
Карамелькин сел и подпер щеку рукой.
– Знаешь, - нежно сказала блондинка.
– Я согласна.
– На что согласна?
– спросил непонятливый Карамелькин.
– Ну, стать твоей женой...
– девушка смущенно потупилась.
– А... О!
– Карамелькин то открывал, то закрывал рот, уподобляясь рыбе, выброшенной на берег.
– Я страшно рад, что ты согласилась...
Тут Шлезинский не выдержал и громко заржал. Вслед за ним засмеялась Татьяна.
– Эй, вы чего?
– Карамелькин вообще перестал что-либо соображать. Чего тут смешного?
– Ну, круто!
– стонал Шлезинский сквозь слезы.
– Поверил! Ну, грамотно!
– Вы что, меня разыграли?
– тихо спросил Арнольд.
– Да!
– весело смеялась Таня.
– Какое у тебя было лицо, когда ты мне дверь открыл в одних трусах!
– Смеяться надо мной!
– вскипел Карамелькин.
– В моем собственном доме! Вон отсюда! Чтоб я вас больше никогда не видел!
– Да брось, Карамелькин, - всхлипывал Шлезинский.
– Это же шутка!
– Вон!!!
– возопил Карамелькин и окончательно вышел из себя. Он вытолкнул музыканта с блондинкой за дверь, выставил вслед гитару, выбросил надувной матрас Шлезинского и с грохотом захлопнул дверь.
Глава еще одна,
в которой литераторы сочувствуют Шлезинскому
О своем друге можно думать все что угодно при условии, что он об этом не знает.
М.Дрюон "Французская волчица"
– Вот так, - печально сказал Шлезинский радостно ржущим литераторам, он меня и выгнал.
– Это, действительно, веселая шутка!
– Дамкин вытер слезы.
– Но ты не волнуйся, Шлезинский, мы сейчас пойдем и помирим тебя с Карамелькиным.
– Как?
– Увидишь. Бронштейна нам жалко. Мало ему "Левого рейса" было, теперь еще и Шлезинский тут поселился.
– А меня вам не жалко?
– Да тебя за такие шуточки Карамелькин вообще покалечить мог! Пойдем сходим к нему, надо вас помирить.
– А у вас получится?
– Да, - кивнул Стрекозов.
– Собственно, мы сами хотели некоторое время у Бронштейна пожить.