Тараканьи бега

Асс Павел Николаевич

– Сам ты Махно, - обиделся толстяк и оглянулся на милиционера.

– А вы сами, собственно, кто?
– спросил участковый.

– А вы, товарищ милиционер, не вмешивайтесь, - сказал Дамкин.
– Вы сегодня не в форме. Фуражечку забыли надеть.

Милиционер схватился за голову и тут же опомнился.

– Документы! Попрошу!

– Какое загадочное построение фразы, - сказал Дамкин Стрекозову. Документы! Попрошу! Заметь, абсолютно непонятно, документы он у нас попросит, или нас у документов. И когда попросит? Завтра? В следующем

году? И почему милиционеры обычно такие безграмотные? Чему их в школе милиции обучают?

– Документы!
– заорал взбешенный участковый, хватаясь за то место, где у милиционера должна висеть кобура.

– Опомнись, - шепнул дед Пахом.
– Это же знаменитые журналисты из Москвы товарищ Дамкин и его товарищ Стрекозов. Они ж про наш колхоз писали в прошлом году в газету "Путь к социализму".

– Ап, - подавился председатель и вдруг, действительно, вспомнил, как в прошлом году этот самый Дамкин задавал ему разные вопросы, а этот самый Стрекозов записывал его ответы в пухлый блокнот. Вспомнил, как дал столичным журналистам двадцать пять рублей, чтобы они не заметили прохудившуюся крышу и развалившиеся стены в коровнике, а также новый двухэтажный особняк самого председателя. Вспомнил и перепугался.

– Ну, что ж вы сразу не сказали, гости дорогие! Да мы ж вас со всей душой! Пахом Егорыч, что ж ты не сказал? Мы бы вам хлеб-соль устроили...

Литераторы покровительственно щурились.

– Может, все-таки документы показать?
– спросил Дамкин у мента.

– Какие документы!
– воскликнул председатель, излучая доброту и гостеприимство.
– Мы наших дорогих гостей на руках готовы носить! А участковый у нас вообще без фуражки!

– Э-э, - намекнул Стрекозов.
– Мы тут, однако, завтракать собирались. Нам бы все-таки позавтракать.

– Конечно, конечно!
– председатель расплылся в улыбке.
– Извините, что помешали. Ошибочка, понимаете-ли, вышла!

– Понимаем, - кивнул Дамкин.
– Мы все понимаем.

– А за неудобство причиненное позвольте...
– лысый председатель смущенно сунул Дамкину в карман мятый червонец.

– Не позволю!
– выкатил глаза Дамкин.

– Маловато, - сказал Стрекозов.
– Когда так мало дают - это напоминает взятку.

– Подарок, - шепнул председатель, запихивая еще один червонец в карман Стрекозова.

– Подарок - это не меньше тридцати рублей, - заявил Дамкин.
– А это взятка, гражданин председатель.

– Но у меня с собой больше нет, - Тихоходов покрылся испариной и смотрел на литераторов жалостно, как побитое животное.

– Ладно, - смилостивился Дамкин.
– Червонец будешь должен.

– О чем разговор!
– просветлел председатель.
– За нами не заржавеет! Приятного аппетита! До свидания!

– Прощайте, - молвил Стрекозов, усаживаясь за стол и доставая стаканы.

Дверь за председателем и участковым закрылась. Дамкин нагнулся под стол за спрятанной банкой. Дед Пахом снова разлил

по стаканам.

– За дружбу!
– провозгласили литераторы.

Они выпили по стаканчику, закусили.

– Ну, о чем будете писать новый роман?
– спросил дед Пахом, громко хрустя соленым огурчиком и заедая его квашеной капустой.

– О том же, о чем и старый, - сказал Стрекозов.
– У нас там по плану парикмахер приводит индейцам слона, индейцы - в отпаде, вождь - в отпаде, а парикмахер и новый шериф в суматохе делают ноги, да и слона прихватывают с собой.

– От анафема!
– одобрил дед Пахом.
– А стихотворение ты утром сочинял, давай что-ли, почитаю.

– Стихотворение...
– смутился Стрекозов.
– Да я его из-за Дамкина записать не успел, а теперь забыл.

– Ну вот, - обиделся Дамкин.
– Всегда во всем Дамкин виноват!

– Да ничо!
– сказал дед Пахом.
– А еще вы вроде собирались роман про сельскую жизнь оформить?

– О! Это мы запросто!
– похвастался Дамкин.
– Надо только впечатлений набраться!

– Какие у вас тут впечатления?
– спросил Стрекозов.

– Да какие у нас в задницу впечатления!
– воскликнул дед Пахом.
– Одна анафема, да и только! Вот сено можно покосить... Корову подоить...

– Корову - это можно!
– сказал Дамкин, уплетая картошку.
– Ты, дед, будешь доить, а мы молочка попьем!

– Умеете вы, городские, устраиваться!

– Работа такая.

– Парное молочко!
– мечтательно произнес Стрекозов.
– Я о нем уже целый год в глубине души мечтаю! Дед, а по вечерам у вас в деревне чего делают?

– А когда как. То кино привозют в клуб, а то танцы. Как это у нынешней молодежи называется - дискотека. Страмота одна!

– Девок-то много на дискотеке?

– Да хватает.

– Кому хватает?
– ухмыльнулся Дамкин.

– А кому надоть, тому и хватает!
– дед Пахом доверительно оперся о стол и громким шепотом начал рассказывать.
– Вот тута недели две тому взад опосля энтой дискотеки наш агроном-мерзавец привел к себе домой нашу знатную доярку Аграфену. Ну, как положено, разделись, а тут бац! жена агронома вернулась, она к матери ездила в соседнюю деревню. Ну, агроном доярку возьми да в окно и вытолкни. А она - в чем мать родила. Вся улица ее домой провожала! Хороша девка!
– причмокнул дед Пахом.

– Старый греховодник, - осудил его Стрекозов.

– А чо я-то, я ничего!

Дамкин с набитым ртом спросил:

– А где эта Аграфена живет?

– Э, - протянул дед.
– И не надейся. Опосля того случая за ей наш участковый приударил. Кажну ночь у ей ночует.

– Господи! И здесь от ментов покоя нет!
– воскликнул Стрекозов.

– В натуре, - согласился Дамкин.
– Предлагаю у мента эту телку увести.

– Тебе чего, в Москве женщин мало?
– спросил Стрекозов.
– Хоть тут отдохни!