Тавриз туманный
Шрифт:
В этот момент появились двое молл, и девушки быстро скрылись в другую комнату. Сардар познакомил нас с моллами.
Сложив руки на груди, полковник склонился перед ними.
– Который из этих господ желает перейти в лоно ислама?
– обратился к Сардар-Рашиду старший молла.
Сардар-Рашид указал на полковника. Тогда молла обратился к Смирнову:
– Что служит причиной вступления господина в лоно ислама и принятия им веры и обычаев Магомета?
Я перевел Смирнову вопрос моллы, и он начал рассказ о причинах, побудивших его принять ислам. Я по частям переводил моллам то, что говорил офицер.
– Многие положения
– Долгие годы я изучал эту святую религию. Особенно нравились мне разрешение женского вопроса и структура семьи. Как-то раз, очень давно, я, читая книгу о религии ислама, в глубоком раздумье заснул над книгой и... увидел страшный сон. Двери дома распахнулись и вошел святой старец.
– Аллауммэ сэлли эла Мухаммедин вэ али Мухаммед!* - произнесли моллы и, проведя рукой по лицу, совершили салават**.
______________ * Благословение аллаха на Магомета и на семью Магомета. ** Салават - жест, сопровождающий популярную среди мусульман молитву, славящую Магомета и его потомков.
Их примеру последовал и Сардар-Рашид.
– Старец подошел и провел рукой по моей груди, коснулся головы, продолжал Смирнов.
– Проснувшись, я почувствовал необычайную легкость, словно освободился от чего-то гнетущего.
После этих слов раздались новые звуки салаватов. Полковник продолжал:
– Как раз в этот день его величество, государь император, должен был принять парад перед Зимним дворцом. В то время я еще не был в чине полковника. После смотра, по приказу его величества, я был произведен в полковники. Получение этого чина я связываю со своим сном. Я поверил в то, что ислам - наиболее истинная и самая светлая из всех религий, но прежние условия жизни препятствовали моему вступлению на путь истины. Теперь же жизнь, которую я веду на Востоке, и, особенно, желание создать семью приблизили меня к этому счастью.
– Итак, вы хотите принять ислам?
– снова спросил мола.
– В сущности, я уже почти принял ислам, - ответил Смирнов.
– Слава аллаху! Честь и хвала вам, - сказал молла и начал произносить слова заповеди. Полковник повторял их, записывая при этом в свой блокнот.
Обряд был окончен. Полковника поздравили с принятием ислама. Я думал, что дело ограничится этим, но вопрос обстоял иначе - надо было дать полковнику новое мусульманское имя.
– Как звать господина полковника?
– спросил молла.
– Александр Смирнов, - ответил Сардар-Рашид.
Молла, слегка призадумавшись, достал четки и, перебирая их, стал гадать.
– Искендер, сын Исмаила, - сказал он через минуту.
– Да благословит аллах, аминь.
С этим вопросом также было покончено. Теперь оставалось совершить обряд бракосочетания. Кебинная сумма* была определена в две тысячи рублей русскими ассигнациями. Молла позвал Махру. Она вошла закутанная в черную чадру и молча поклонилась моллам.
______________ * Кебинная сумма - сумма, включаемая в брачный договор и выплачиваемая женщине при разводе.
– Согласны ли вы выйти за Искендера Исмаил-оглы?
– спросил молла у девушки.
Догадавшись, что таково новое имя ее жениха, девушка в знак согласия склонила голову и вышла.
Были прочитаны соответствующие молитвы, написан и скреплен печатью кебинный акт.
Полковник вручил каждому из молл по 25 рублей за труды.
– Да, благословит всевышний это благое начинание Ага-Искендера!
– в один голос сказали при этом моллы.
– Да сохранит аллах ему жизнь на радость любящего его родителя Ага-Исмаила! Да ниспошлет аллах ему в своих щедротах богатства Авраама! Да осчастливит всевышний наши очи ниспосланием потомства его супруге! Аминь!
Моллы, низко кланяясь и пятясь, вышли из комнаты. После ухода посторонних мужчин, женщинам было разрешено вернуться в зал.
Мы поздравили Махру-ханум и ее мужа Смирнова. Сардар-Рашид, выражая радужные надежды, сказал несколько слов о том, как он счастлив породниться с благородной русской семьей, с культурной нацией, и поцеловал сестру в голову.
Мы перешли в маленькую столовую, где был сервирован роскошный ужин. Во всем чувствовалось слепое подражание европейским обычаям. Сардар-Рашид считал себя европейски воспитанным человеком и гордился этим.
Сервировка стола, посуда, приборы, салфетки, меню, даже занавеси на окнах, портьеры на дверях, картины на стенах напоминали Европу.
Ираида выглядела очень довольной и, видимо, гордилась перед Ниной своим умением создать жизнь на вполне европейский лад.
Махру-ханум приковывала к себе все мое внимание. До сих пор я не раз видел и говорил с ней, но никогда не обращал на нее особенного внимания. Романтическое описание Смирновым своей любви заставило меня вновь приглядеться к ней.
Одно то, что в восточном городе, еще не освоившем западной культуры, ведущая затворнический образ жизни девушка, поправ местные обычаи, традиции, религиозные предрассудки, могла полюбить русского офицера, могло заставить задуматься каждого. Раздумывая над молниеносной вспышкой этой любви, я искал причины, содействовавшей ее возникновению.
Девушка была прекрасна, точно она сошла с классической картины восточного художника. Нежное лицо сверкало, как лепесток лотоса; обрамлявшие ее лицо черные волосы, соперничая с агатом, еще резче оттеняли белизну её матовой кожи. Глядя на девушку, я начинал понимать взволнованные чувства Смирнова. Ее бархатные брови были так черны и изогнуты в такую правильную дугу, что нельзя было не вспомнить о воспеваемых западными художниками бровях, присущих красавицам Востока. Вглядываясь в их. очертания, я сравнивал их рисунок с двумя молодыми полумесяцами, которые, обнявшись, разошлись в разные стороны. Эти брови, это матовое лицо с розовыми щеками, эта чудесная красота составляли особенность чистокровных тавризских красавиц.
Без всякого сомнения, тавризский поэт Уссар*, создавая свои "Ожидающие взгляды", писал их под вдохновением одной из таких же красавиц, как сидевшая передо мной Махру-ханум. Ее сверкавшие, подобно утренней звезде, глаза выражали глубокую тревогу ожидания; она быстро поводила ими, словно стараясь увидеть кого-то близкого, кто стоял за ее спиной.
______________ * Уссар - тавризский поэт.
Передо мной сидели две западные и одна восточная красавицы. Первая из них Нина, я ее знал достаточно и изучил вполне. Она была младшей по возрасту и первой по красоте, и нрав ее был еще милее, чем ее наружность. Она обладала здоровыми взглядами, правильным суждением. Ее любовь была искренней и чистой. Она была девушкой упорной, ее волю не могли сломить ни законы, ни обычаи, ни традиции. Она обладала умением разбираться в жизни, создавать любовь постепенно, выбрать любимого человека.