Тавриз туманный
Шрифт:
– Я готов отдать жизнь за русских рабочих.
– И у них и у нас враг один.
– Кто забудет доблесть Амир Хашемета?
– Вернулся бы Саттар-хан еще в Тавриз...
Более получаса продолжались такие разговоры, пока толпа под напором прискакавших с саблями наголо казачьих отрядов не разошлась.
Казаки не тронули никого из толпы, но задержали стоявших там и равнодушно взиравших на проходящих чинов незмие.
Мы были очень довольны тем, что, несмотря на все преследования, революционные настроения в населении были значительны.
У Мисс Ганны я снова застал Шумшад-ханум. Она поднялась, пожала мне руку, кокетливо играя глазами и поводя плечами.
Экономка доложила, что обед подан.
Шумшад-ханум хотела распрощаться и взяла свою черную, шелковую чадру.
– Уходить, когда обед на столе - грешно, - воскликнула мисс Ганна, когда Шумшад-ханум протянула ей руку для прощания. Отобрав у нее чадру и завернувшись в нее, Ганна подошла к зеркалу. Как она ни старалась, но не могла закутаться в нее так, как это делают мусульманки.
– Как идет черная чадра к белолицым блондинкам, - улыбаясь, заметила Шумшад-ханум, оглядывая Ганну.
Она села за стол; легкость, с какой Шумшад-ханум приняла приглашение, сделанное ей из простой вежливости, снова возбудила мои подозрения. Мысль, зачем приходит сюда Шумшад-ханум, - не давала мне покоя.
Обед был закончен. Сверкавшая золотом и драгоценными камнями Шумшад-ханум, выпив чашечку кофе, поднялась из-за стола.
– Придешь к нам сегодня?
– прощаясь, обратилась она к мисс Ганне.
– У нас будут Салима, Шухшеньг и Пэрирух.
Она простояла несколько минут в ожидании ответа Ганны, которая вопросительно взглянула на меня, ожидая моего согласия.
Я не проронил ни слова.
– Вероятно, сегодня я не смогу прийти, - сказала мисс Ганна, поворачиваясь к Шумшад-ханум.
– Мы выберем день и вместе придем к вам.
Шумшад-ханум промолчала и, пожав нам руки, вышла. Я заметил, как при этом она бросила на меня разъяренный взгляд.
– Какая красивая, какая обаятельная женщина, умная, элегантная, обходительная!
– сказала вслед мисс Ганна.
– Ты хочешь пойти к ней?
– спросил я Ганну.
– А разве нельзя?
– Отчего же нельзя. Раз ты веришь в ее благородство, воспитанность, порядочность, раз ты доверяешь ей, что может быть дурного в том, чтоб пойти к ней в гости.
– Ты разрешаешь?
Я раздумывал над ответом. Что мог я сказать? Какие доводы я мог привести против этого посещения? Знакомясь с Рафи-заде и его дамами и приглашая их к себе, американка не спрашивала моего совета. Вместе с тем мне не хотелось, чтобы отношения, завязавшиеся между мисс Ганной, Рафи-заде и Шумшад-ханум, прервались. Дело это начинало интересовать меня.
Вот почему я сказал:
– Незачем спрашивать моего разрешения. Ты - девушка умная, самостоятельная. Ты сама должна всесторонне обдумать причины этого знакомства, его значение и понять,
Мисс Ганна сидела, опустив глаза.
– Без твоего совета и разрешения я ничего не хочу предпринимать, сказала она, спустя немного.
– Я виновата в том, что познакомилась с ними, не предупредив тебя. Я не приглашала их. Рафи-заде сам обратился ко мне, заявив, что, желая познакомить со мной свою супругу, он вечером придет вместе с ней ко мне с визитом, и я не могла отказать ему. Я вынуждена была кое-что приготовить и послала тебе записку.
– Как давно ты знакома с Рафи-заде?
– С самого приезда в Тавриз. Он работает в американском консульстве.
– Что ты сама думаешь о нем?
– Ну, что я могу думать? Рафи-заде интеллигентный иранец. В служебном отношении он зависит от меня. Он прекрасно выполняет свои обязанности. Со всеми поручениями справляется в срок и аккуратно. Это его внешняя физиономия. Конечно, когда это знакомство перейдет в дружбу, легче будет узнать и его внутреннюю сущность.
– А ваши взаимоотношения?
При этом вопросе мисс Ганна покраснела, как пион, и опустила голову.
Я с нетерпением ждал ее ответа. Ей видно тяжело было говорить, она была смущена. Немного погодя, Ганна подняла голову и посмотрела на меня.
– Отношения Рафи-заде ко мне не выходят из рамок обычного знакомства.
Слова эти усилили мои подозрения. И я, несмотря на смущение девушки, задал ей еще более щекотливый вопрос.
– Он любит тебя?
– Любит.
– Откуда ты это знаешь?
– Это видно из многих его поступков. Взяв мою руку, он задерживает ее. Постоянно он смотрит мне в глаза. По самому незначительному поводу старается войти в мой кабинет. Вызывая меня на разговор, он не сводит глаз с моих губ и, каждый раз, увидев меня, как бы теряется.
– Он ничего не говорил тебе?
– Говорил. Как бы шутя, он спрашивал: "Ну, маленькая ханум, когда же свадьба?" А раз даже задал и таков вопрос: "Скажите, если бы вы не были влюблены в другого, могли ли вы любить человека, готового отдать за вас жизнь?"
– Что же ты ответила на это?
– Что я могла ответить?
– Но все же? Ты оставила вопрос открытым?
– Нет...
– Но, почему же ты не говоришь мне?
– Так... не говорю...
Ганна встала и хотела выйти, но я удержал ее за руку.
– Сядь! Неужели ты стесняешься сказать мне то, что решилась сказать Рафи-заде?
– Не стесняюсь, но у меня есть другая причина, по которой я не хочу говорить. Тут придется подвергнуть критике отношения мужчин.
– Но ведь я никогда не избегал критики.
– Да, правда, не избегал.
– А раз так, то почему ты не хочешь говорить?
– Хорошо, скажу.
– Когда?
– Когда-нибудь.
– Нет, ты скажешь это сейчас, но с одним условием.
– С каким?
– Ты передашь свои слова так, как сказала их Рафи-заде.