Тавриз туманный
Шрифт:
Поручаю Вам больше не встречаться с этим купцом и не принимать его у себя. Если он считает этот дом своим только из-за своей обстановки и вещей, можете заменить их теми, которые я не замедлю прислать Вам.
Жду ответа.
Махмуд-хан".
Прочитав письмо, я рассмеялся над тем, что Махмуд-хан вопрос считал окончательно разрешенным.
– Не о чем думать!
– весело обратился я к Нине.
– Все в порядке. В этом отношении Гасан-ага и Тутунчи-оглы получили необходимые указания.
К ЦЕЛИ
Слухи о войне
Когда служанка впустила меня в комнату, мисс Ганна, сидя за столом, что-то писала. Увидев меня, она прикрыла книгой бумагу и поднялась с места.
– Писать днем любовные послания запрещается!
– сказал я, улыбаясь. Это надо оставить на ночь.
– Писать любовные послания излишне; человек, которому они могли быть адресованы, стоит передо мной.
– Можно ли верить этому?
– У тебя нет никаких оснований не верить мне! Я никому не обязана показывать свою корреспонденцию, но, чтобы рассеять твои подозрения, покажу.
– Я не знаю английского языка.
– В таком случае слушай, я прочту.
Она прочла. Это была повестка созываемого в ближайшие дни совещания в консульстве. Я ничего не разобрал в ней.
– Война неизбежна!
– сказала Ганна.
– Заседание обсудит вопрос о ликвидации американских торговых обществ, ибо в таких случаях иранские купцы весьма часто объявляют себя банкротами. Вот почему необходимо приостановить кредиты торговым предприятиям и не отпускать по дешевым ценам имеющиеся на складах товары.
Я подумал о том, что Мешади-Кязим-ага может еще больше разбогатеть.
Мисс Ганна сказала, что Шумшад-ханум стала бывать у нее реже, иногда не показывается по два, по три дня сряду, и это ее очень удивляет.
В это время служанка позвала мисс Ганну. Когда та поднялась с места, из ее кармана выпала какая-то бумажка. Я незаметно поднял ее и спрятал в карман, чтобы потом прочесть.
Я торопился уйти.
– Ты собираешься куда-нибудь?
– спросил я, чтобы найти предлог.
– Нет, я должна выйти в пять и вернуться к восьми. Ты придешь?
– Может быть, я не сумею, так как товарищ Алекпер один.
Я распрощался и вышел. Отойдя от ворот, я посмотрел бумажку. Это был написанный шафранным соком любовный талисман. Я знал, что Шумшад-ханум приучила американку к талисманам, молитвам и гаданиям и об этом рассказывала мне сама Ганна. Опустив письмо в карман, я отправился в контору Мешади-Кязим-аги.
Он сидел, обняв колени, чем-то озабоченный. В эти дни у тавризских купцов был большой застой в торговых операциях.
– Как дела?
– спросил я его.
– Удается ли зарабатывать на поставках в армию?
– Удается, но с такими заработками миллионером не станешь! Правда, расходы окупаются и даже кое-что остается, но такими прибылями сундуков не набьешь.
–
Его глаза загорелись жадностью. Поднявшись на ноги, он посмотрел мне в глаза.
– Вы не шутите?
– спросил он.
– Я говорю вам сущую правду: пока не поздно, побывайте в американских торговых компаниях.
– И мое имущество и моя жизнь принадлежат революции. Да и зарабатываю я для революции. Скажите, откуда вы берете деньги на расходы? Почему вы не обращаетесь к нам?
– Мне денег не нужно; не знаю только, посылаются ли регулярно на ежемесячные расходы Нины двести туманов? Если нет, то необходимо сделать это.
– Простите, я позволил себе ослушаться вас.
– Как ослушаться?
– Тем, что мы посылаем ханум в месяц не двести, а пятьсот туманов. А на крупные расходы деньги выдаются особо. Пусть не говорят, что иранские революционеры скупы.
Он еще раз переспросил:
– Правду ли говорите, идти ли мне в американские фирмы?
– Не только в американские, загляните во все имеющиеся в Тавризе торговые фирмы и, сколько ни есть нужных товаров, закрепите за собой.
На этот раз он поверил мне, встал, пожал мне руку и поцеловал меня в губы.
Мы вместе вышли из конторы. Он пошел по своим делам, а я отправился к Нине. Из страха перед Махмуд-ханом она не смела показаться на улицу и не ходила на работу.
Я постучал. После некоторого ожидания по звукам шагов я узнал, что к дверям подошел Меджид. Став за дверью, он спросил:
– Кто там?
– Сынок, это я, открой.
Меджид открыл мне дверь. Взяв его за руку, я поднялся наверх.
Нина была сильно расстроена. Я справился о ее здоровье и о ее нуждах.
– Будь осторожен!
– ответила она.
– Махмуд-хан погубит тебя. Он следит за тобой и, если заметит, что ты бываешь здесь, убьет тебя!
Устремив на меня взгляд своих голубых глаз, она ждала ответа.
– Посмотрим кто кого! Гораздо более могущественных феодалов Рахим-ханов, Шуджа Низамов мы одолели, одолеем и его!
Нина снова заплакала. В последние дни она совершенно пала духом.
– Отравлюсь, а ты брось Тавриз и навсегда уезжай отсюда!
– Я никуда не уеду, и ты не умрешь! Если ты не согласна с желаниями консула и Махмуд-хана, отвечай на все их предложения молчанием. Не бойся, мы с честью выйдем из всех затруднений.