Тай – значит умереть
Шрифт:
– Не тронь!
– А у нас можно собирать, если это ничье…
Она усмехнулась:
– Да мне не то чтобы жалко…
Просто одна старая тайка с красными от жевания бетеля губами рассказала ей страшную байку о том, что это секретное оружие тайских колдуний и обманутых жен. Мякоть этого фрукта не имеет вкуса и запаха, но смертельно ядовита. А самое главное достоинство: через сутки в крови не остается ни-ка-ких следов.
– И ты в это веришь?! – усмехнулась я. Но молодильные яблочки рвать не стала. Смешные все-таки эти тайцы, во всякую херню верят. Ей Богу как дети!
Любовь
Какие все-таки доброжелательные тайцы. Сначала.
Несколько лет назад мы начали отсчет любопытным наблюдениям. Мы не заглядывали в окна, не ставили прослушку. Просто довольно много общались с друзьями и знакомыми. А теперь перестали. Вам интересно знать, почему? Тогда слушайте…
Мы с Сашей были первыми русскими в поселке Зеленых полей: россиян там до нас не было. И первое время соседи с интересом спрашивали:
– Where are you from?
Почему-то каждый втайне надеялся найти в нашем лице если не соотечественника, то хотя бы территориально близкого европейца.
Когда мы отвечали, что наша Родина – Раша, они огорченно вздыхали. Но, бывало, называли странные российские города, в которых бывали. Или слышали: Тумен с ударением на втором слоге. Нелегко было в этом созвучии угадать город Тюмень, где иностранцам доводилось поработать. Про то, как с их языковым аппаратом можно выговорить Благовещенск, я вообще молчу. Именно это слово пытался донести до меня наш сосед… Бывал он там. Россия для него – это Благовещенск. Италия для меня – Рим. Так и поговорили.
Пора рассказать вам про пару итальянец + тайка (из Чианг Мая). Не погрешу против истины, если скажу, что это была самая красивая тайка, доставшаяся европейцу в нашем поселке. А, может, и во всем Банг Саре… И фигурка, и лицо. Ему было под 70, ей лет сорок.
Крутила она им как хотела.
Эта пара занимала самый большой земельный участок в поселке – двойной дабл с домом по центру. И на самом видном месте, на входе, была крытая парковка для серой Тойоты хай люкс, чуть подальше зона барбекю, нарядная огромная беседка. У итальянца была традиция. Каждый вечер он сидел один в углу ярко освещенной беседки, из-за сверкающих разноцветных огней издали напоминавшей карусель с лошадками. Пил вино и слушал громкую итальянскую музыку. Ностальгировал. Часть композиций, к примеру, Феличита, была знакома и нам.
За те три года, что мы прожили в поселке, хозяйка постоянно заставляла мужа пристраивать и надстраивать и без того огромный дом. Это казалось вычурным и странным, потому как жили там всего двое: он и она.
Антонио был итальянец из какого-то небольшого городка рядом с Венецией. А ее звали Би. Пчела. Она неустанно трудилась, собирая в свой бочонок мед для всей своей тайской семьи.
На праздники ее родня, человек пятнадцать, приезжала погостить в богатый дом. Старики, женщины, дети. Однажды мы встретили это огромное семейство на берегу Сиамского залива. Антонио выглядел абсолютно счастливым, накрыв поляну на всю ораву. Завидев нас, наши дорогие соседи радушно замахали руками, пригласили к общему столу. Нас представили тайцам (знакомьтесь – Алекс, Света), у меня появилась прекрасная возможность рассказать на ставшем уже родным мне тайском языке, что я родом из
Надо отдать должное, Би со всей серьезностью отнеслась к моим ежедневным занятиям тайским. У нас был с ней свой ритуал. Когда я нарезала на лисапете круги по поселку и аудировала тайский, она, столкнувшись со мной, брала одно ухо и слушала фразу из наушника.
– Танон Силом ю ти най-ка? – вслед за Пимслером повторяла она мне. И что-нибудь отвечала в тему. Поверните налево, например. Лиеу сай мы!
И мы смеялись, и расходились по своим делам. Она стригла изгородь, я прибавляла газу.
И вот на дороге подле тайско-итальянского дома опять появилась груда миниатюрных тайских кирпичиков, песок, цемент. Это значит, что начался новый этап стройки. Оценивающе посмотрев на дом, я сочла бы, что больше комнаты пришпиливать уже некуда, но оказалась неправа. Справа от входа, почти вплотную к стене, рабочие принялись лепить еще одно помещение. Заговорщически сказала мне Би:
– Тсс, секрет! Под парикмахерскую (тампом).
Я, конечно, удивилась этому бизнес-плану. Наш поселок находится несколько на отшибе. В нем всего-то тридцать-сорок домов, часть из которых безнадежно пустует. Кто будет ходить-то сюда? Но, видя, как рьяно принялась хозяйка за дело, невольно поверила в успех безнадежного предприятия.
Для руководства работами на месяц был выписан отец Би из Чианг Мая. Под неусыпным оком прораба появились, хоть и не быстро, пол, стены, крыша. Заблестела внутренняя отделка. Пришлось разобрать, а затем вернуть на место забор. Заказать отдельные ворота.
В новенькую парикмахерскую вели французские окна. Огромные, в пол. Буквы тоже рекламные, яркие: название, виды услуг на двух языках. А с приходом темноты по бокам от входа загоралась крутящаяся флуоресцентно-розовая подсветка. Для привлечения клиентуры.
За неделю до открытия Би сказала мне, что я стану первой клиенткой.
Я, конечно же, сразу с гордостью рассказала об этом Алексу. Не каждого фаранга тайцы удостоят такой чести.
И вот день настал. В салоне красоты еще пахнет свежей краской. Играет легкая приглушенная музыка. Новенький кондиционер с метельным подвыванием гонит волны прохладного воздуха.
Наше общение во избежание недопонимания происходило на двух языках. Сначала на тайском, потом на английском. Я только начинала изучать язык ее предков.
– Си арай? What’s color? – спросила меня новоиспеченный мастер про цвет волос.
– Мыан кан! Same same – точно такой же, – дважды ответила я, и мы приступили к священнодейству.
Мыли волосы до и после. Щедро поливали голову краской и шампунем. Терли бальзамом и кондиционером. Болтали на тайском. Не знаю, что мне больше понравилось: то ли ненавязчивый языковой практикум, то ли сама процедура. С массажем головы и ушей.
Когда все было готово, волосы высушили феном, и я подошла к зеркалу. Да, чуть не упустила важный момент: рабочее место парикмахера было обустроено не совсем типично. Клиент, сидящий в кресле, не видел своего отражения.