Таймлесс. Сапфировая книга
Шрифт:
Комната завертелась, затем из слабого и мерцающего свет превратился в очень яркий, а потом я услышала голос мистера Уитмена:
— Вот и вы.
Гидеон положил фонарик на стол и бегло взглянул на меня. Может, мне просто показалось, но на этот раз в его взгляде было сочувствие. Я ещё раз украдкой провела рукой по лицу, но мистер Уитмен всё равно заметил, что я плакала. Кроме него в комнате никого не было. Химериус, наверное, давно уже улетел, ему такая компания, очевидно, показалась ужасно скучной.
— Как
Тотчас Синтия (кто же ещё!) выболтала ему, что это сделала Пегги. Мистер Уитмен тут же перестал улыбаться и написал Пегги выговор в журнал. «У тебя действительно настоящий талант, это правда. Такой талант притягивать неприятности надо ещё поискать», — сказал он, захлопнув классный журнал.
— Что с тобой? — обратился он ко мне и доверительно улыбнулся. Но меня не проведёшь.
— Это была крыса, — пробормотала я. — Вы уверяли, что там их нет… А потом лампочка перегорела, а вы не дали мне с собой фонарик. Я была там совершенно одна, в темноте, с этими противными крысами, — я чуть было не закончила эту тираду чем-то вроде «Я всё маме расскажу!», но в последний момент сдержалась.
Мистер Уитмен смутился.
— Мне очень жаль, — сказал он. — В следующий раз мы постараемся это предусмотреть, — тут снова включился его учительский тон. — Сейчас тебя отвезут домой. Советую пораньше лечь спать, Гвендолин, потому что завтра тебя ждёт непростой день.
— Я провожу её к машине, — сказал Гидеон и взял со стола чёрную повязку. — А где мистер Джордж?
— На совещании, — нахмурившись, ответил мистер Уитмен. — Гидеон, мне кажется, тебе стоит подумать о своём поведении, о твоём стиле общения со старшими. Мы на многое смотрим сквозь пальцы, потому что понимаем, что тебе сейчас приходится нелегко, но к членам Внутреннего Круга следовало бы проявлять большее уважение.
Гидеон даже бровью не повёл, выражение его лица осталось прежним. Он вежливо ответил:
— Вы совершенно правы, мистер Уитмен. Я очень сожалею о том, как вёл себя сегодня, — он протянул мне руку. — Пойдём?
Я сразу же инстинктивно потянулась к его руке. В моей душе при этом разыгралась целая буря эмоций, которая опять выбила меня из равновесия. Слёзы уже были готовы снова брызнуть из глаз.
— До свидания, — сказала я мистеру Уитмену, уставившись при этом в пол.
Гидеон
— До завтра, — сказал мистер Уитмен. — Не забывайте, для каждого из вас лучшей подготовкой станет полноценный ночной отдых.
Дверь за нами закрылась.
— Ой, бедненькая, совсем одна с противной крысой в тёмном подвале, — сказал Гидеон и улыбнулся.
Его поведение никак не укладывалось у меня в голове. Два дня подряд он едва удостаивал меня холодного взгляда, а за последние несколько часов эти взгляды стали такими пронзительно-ледяными, что я чуть не окаменела, как маленький зверёк в лютую стужу.
А теперь?
Он беззаботно шутит, будто между нами всё снова как прежде! Может, в душе Гидеон страшный садист, и ему становится по-настоящему весело только после того, как он понимает, что причинил мне боль?
— Завяжешь мне глаза?
Я ещё не пришла в себя настолько, чтобы воспринимать его глупые шутки, не заметить этого было невозможно.
Гидеон пожал плечами.
— Сдаётся мне, ты и так неплохо знаешь дорогу. Поэтому повязка тебе сегодня ни к чему. Пойдём, — он опять дружелюбно улыбнулся.
Я в первый раз увидела, как выглядят эти подземные коридоры в нашем времени. Здесь было чисто, на стенах висели светильники, некоторые из них со встроенным фотоэлементом, реагировавшим на движение. Все коридоры были чистыми и светлыми.
— Впечатляет, правда? — спросил Гидеон. — Все проходы, которые ведут наружу, оснащены сигнализацией и специальными механизмами, сегодня здесь надёжно, как в банковском сейфе. Но всё это оборудование появилось сравнительно недавно — в семидесятых годах, до этого можно было беспрепятственно пробираться отсюда хоть в другую часть Лондона.
— Мне-то какая разница, — пробурчала я.
— Хорошо, давай поговорим о чём-нибудь другом. Например, о чём? Предлагай!
— Ни о чём, — как он мог вести себя, словно бы ничего не случилось? Эти его улыбочки и непринуждённый тон ни на шутку меня рассердили. Я зашагала быстрее, и хотя губы мои были крепко сжаты, слова всё равно вырвались наружу:
— Я так не могу, Гидеон! Не могу понять твоего поведения, когда ты то целуешь меня, то ведёшь себя так, будто я тебе ненавистна.
Гидеон замолчал.
— Мне бы тоже больше хотелось всё время целовать тебя, чем ненавидеть, — сказал он немного погодя. — Но с тобой это так непросто.
— Я тебе ничего не сделала, — сказала я.
Он остановился.
— Ах, Гвендолин, неужели ты всерьёз думаешь, что я поверил в твою историю с дедушкой? Будто он совершенно случайно зашёл в тот же самый подвал, в который ты как раз прибыла на элапсацию! Это такая же случайность, как и появление Люси и Пола у леди Тилни. Или появление этих мужчин в Гайд-парке.