Таймлесс. Сапфировая книга
Шрифт:
— Ага, точно, это я их туда позвала, потому что у меня всегда руки чесались проткнуть кого-нибудь шпагой. А ещё мне всегда хотелось посмотреть на кого-то, кому откромсали половину лица! — прошипела я.
— Что и почему ты совершишь в будущем…
— Ай, заткнись! — возмущённо выкрикнула я. — Мне уже все эти разговоры в печёнках сидят! С прошлого понедельника моя жизнь превратилась в кошмарный сон, который всё никак не закончится. Когда мне кажется, что я проснулась, я понимаю, что всё ещё сплю. Мою голову разрывают тысячи вопросов, на которые никто не хочет отвечать, и все ждут, что я буду из кожи вон лезть, чтобы сделать что-то, о чём я понятия не имею! — я снова пошла
28
Военная база в США. Хранилище золотого запаса США.
Гидеон покачал головой.
— Эй, попробуй хоть на минутку поставить себя на моё место! — теперь, кажется, он тоже рассердился. — Мне тоже приходится несладко! А как бы ты себя вела, интересно, с человеком, который через некоторое время прикажет ударить тебя по голове? Не очень-то верю, что ты бы потом верила в мою невиновность и хотела бы со мной заводить какие-то отношения, правда?
— Я и так этого не хочу! — резко сказала я. — Знаешь, что? Кажется, я начинаю постепенно осознавать, что действительно не прочь огреть тебя по голове чем-нибудь тяжёлым.
— Ну и пожалуйста, — сказал Гидеон и снова улыбнулся.
В ответ я лишь яростно засопела. Мы как раз проходили мимо ателье мадам Россини. Из-под двери в коридор сочился яркий свет. Наверное, она всё ещё работала над нашими костюмами.
Гидеон кашлянул.
— Я уже извинился, и могу сделать это ещё раз. А теперь давай поговорим нормально, ладно?
Нормально! Ой, держите меня.
— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? — спросил он, снова переключаясь на свой дружелюбный и бесхитростный тон.
— Я, конечно же, потренируюсь танцевать менуэт, а перед сном постараюсь составить несколько предложений, не употребляя при этом слов «таймер», «тренинг» и «трансплантация сердечной мышцы», — едко ответила я. — А ты?
Гидеон посмотрел на часы.
— А я встречусь с Шарлоттой и моим братом и… посмотрим… Сегодня ведь выходной.
Да, конечно. Пусть смотрит себе сколько влезет, с меня довольно.
— Спасибо, что проводил, — сказала я, стараясь проявить всё своё хладнокровие. — Отсюда я сама справлюсь.
— Мне всё равно по пути, — сказал Гидеон. — Перестань так бежать. Мне нельзя напрягаться — предписание доктора Уайта.
Хотя я всё ещё была на него очень обижена, мне вдруг стало даже как-то стыдно.
Я искоса посмотрела на него.
— Но если за поворотом тебя снова кто-то бахнет по голове, не говори, что это я тебя заманила.
Гидеон улыбнулся.
— Пока ты на такое не способна.
«Я никогда не буду на такое способна», — промелькнуло у меня в голове. Даже если он будет вести себя со мной как угодно плохо.
Никогда бы я не смогла допустить, чтобы кто-то причинил ему боль. И кого бы он там не видел в прошлом,
Арка ворот перед нами осветилась от вспышки фотоаппарата. Уже совсем стемнело, но по Темплу до сих пор бродили толпы туристов. На площади стоял уже знакомый мне чёрный лимузин. Когда мы подошли ближе, водитель выскочил и открыл передо мной дверцу машины. Гидеон подождал, пока я заберусь на сидение, затем он наклонился ко мне и прошептал:
— Гвендолин?
— Что?
Было так темно, что я видела лишь очертания его лица.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты мне по-настоящему доверяла, — его тон был таким открытым и доверительным, что я растерялась.
— Мне бы тоже этого хотелось, — пролепетала я.
Только когда Гидеон закрыл дверцу и машина тронулась, мне пришло в голову, что лучше бы я сказала «Мне бы тоже хотелось, чтобы ты доверял мне».
Глаза мадам Россини горели от восторга. Она взяла меня за руку и подвела к большому зеркалу, чтобы я смогла оценить результаты её трудов. Я сама себя не узнала. Прежде всего, дело тут было в волосах, обычно они были гладко зачёсаны, а сегодня мадам Россини уложила их тысячами завитушек и соорудила из них гигантскую высокую причёску, очень похожую на ту, которую сделали на свадьбу моей кузине Джэнет. Несколько прядей пружинками спадали на мои голые плечи. Тёмно-красный цвет платья ещё больше оттенял мою бледность, но я не выглядела больной или хилой, а, напротив, казалась какой-то сияющей.
Мадам Россини только что припудрила мне нос и лоб и нанесла на щёки немного румян. Вчера я всё-таки засиделась допоздна, но благодаря её искусному макияжу никаких синяков у меня под глазами заметно не было.
— Настоящая Белоснежка, — сказала мадам Россини и промокнула слёзы счастья подвернувшимся под руку лоскутком. — Красная как кровь, белая как снег и чёрная как смола. Они наверняка будут недовольны, потому что я сделала тебя такой выразительной. Покажи-ка мне твои ногти, да, тре бьен, коротко подстрижены и чисты. А теперь покачай головой. Можешь посильнее, эта причёска должна выстоять целый вечер.
— Такое впечатление, что у меня на голове шляпа, — сказала я.
— Ты к этому привыкнешь, — ответила мадам Россини, укрепляя причёску ещё большим количеством лака. И это после того, как в неё воткнули одиннадцать фунтов шпилек — именно они держали вместе всю эту гору локонов. Некоторые шпильки служили только для украшения, на них были нашиты такие же розочки, как и на моём декольте. Ах, как мило!
— Ну что же, кажется, готово, лебёдушка. Мне опять тебя сфотографировать?
— О да, пожалуйста! — я огляделась в поисках сумки, в которой лежал телефон. Лесли мне не простит, если я ей не покажу всю эту красоту.
— Я бы очень хотела сфотографировать вас вдвоём, — сказала мадам Россини, щёлкнув меня уже с десяток раз с каждой стороны. — Тебя и невоспитанного юношу. Чтобы можно было убедиться, насколько непревзойдённо и в то же время неброско соотносятся ваши наряды. Но о Гидеоне заботится Джордано, поэтому мы больше не спорим по поводу этих узорчатых чулок.
— Но чулки выглядят просто отлично, — сказала я.
— А всё потому, что они выглядят точь-в-точь как чулки того времени, но сделаны из эластана, поэтому носить их гораздо удобнее, — сказала мадам Россини. — Раньше приходилось, наверное, опутывать подвязками ногу до самого бедра, а у тебя подтяжки служат всего лишь украшением. Я, конечно, не предполагаю, что кто-то будет заглядывать тебе под юбку, но если вдруг такое случится, никто ничего не заподозрит, — она захлопала в ладоши. — Бьен, я позвоню наверх и скажу, что ты готова.