Тайна Гарстонов
Шрифт:
— Они должны знать все.
— Тут следует улыбнуться! Но послушайте, дитя мое, если она шла к вам, кто встретил ее по дороге.
— У меня нет никакого представления, — Мая заломила руки. — Глэдис, а у вас?
— У меня? Я вообще далеко не уверена, что она была убита.
— О, нет, была, была! — воскликнула Мая.
— Ну, тогда предположим, что кто-нибудь сошел с ума. Кто-нибудь обозлился… Что думают ваши полицейские?
— Я этого не знаю.
— Они тупоголовые, не так ли? Они наделают еще массу неприятностей, беби. Они зацапают нас всех раньше, чем кончится
— О, не говорите так!
— Это было бы не совсем приятно, — сказала смеясь Глэдис. — Слушайте, а не мог ли это быть кто-нибудь извне?
— Вы думаете, какой-нибудь грабитель? Но зачем же? Ничего ведь не пропало.
— Правда, нет. Ни следа грабителей.
— Это же не мог быть… — сказала Мая и запнулась. — Нет, не мог быть.
— Конечно, не мог, — сказала Глэдис, глядя на нее с интересом. — Только следите теперь за своими движениями, беби! Будьте осторожны, и она выскользнула из комнаты.
Мая осталась одна в смятении. Она не могла спокойно думать об этом убийстве. Мысль о том, что Кройленд убил свою мать, преследовала ее с самого начала, но была слишком ужасна, чтобы она могла этому поверить. Она начинала также подозревать служанку, но потом убеждала себя, что и тот, и другая любили бедную старуху, и сочла этот довод убедительным. Ей собственно хотелось добиться не разыскания и наказания виновного, а доказательства невиновности всех. Она знала, что это бессмысленная задача, она не сомневалась, что это было убийство, жестокое, подлое убийство которому нет прошения.
Расспросы Глэдис привели ее в смятение. Глэдис всегда была жесткой и несколько вульгарной, но никогда она не была такой противной. Мая была уверена, что полиция ее уже подозревает. Это было естественно. Ей приходилось с этим считаться и говорить всю правду.
Всю правду? Как же насчет этого юноши, Тони Висберри? Когда Глэдис говорила, что кто-то забрался в дом, не его ли она имела в виду? Или она хотела ее предостеречь? Или найдены какие-нибудь следы? Какое безумие! Этот юноша никому не причинил вреда. И зачем бы он забирался в дом. Он сказал, что лорд Кройленд плохо с ним обошелся и что он никогда больше сюда не придет. Что он писал?
Она взбежала к себе в комнату. Обрывки письма исчезли. Корзина для бумаг была пуста. Наверное, ее опорожнили. Но если кто-нибудь взглянул на письмо, полиция знала, что у него была ссора с лордом Кройлендом. Конечно, ссора с Кройлендом еще не причина, чтобы вламываться в дом. Он не стал бы этого делать. Достаточно взглянуть на него, чтобы это знать. Такой еще мальчик. Но полиция могла это подумать. Если у Кройленда были бумаги, которые он хотел получить, полиция может решить, что он забрался в дом, чтобы достать их — миссис Гарстон услышала его и тогда…
Мая надела шляпу и поспешно вышла. Он мог быть на дороге — правда, это было на сутки позже, но все-таки он мог быть там. Он принадлежит к числу тех, кто возвращается. Или он в деревне. Она должна видеть его, говорить с ним, спросить его.
Главный инспектор Белль со вздохом удовлетворения отставил от себя тарелку.
— Они
Белль подвинул себе кресло и зажег трубку.
— Не скажете ли мне, что вы думаете о положении? — спросил он. — Я хотел бы навести порядок в мыслях.
— Правильно, — сказал Ганн. — Дело запутанное. Во всяком случае, в одном я уверен — все это весьма неприятный народ. Кройленд, сиделка, служанка, эта бойкая секретарша — никого бы из них я не позвал присматривать за своим ребенком.
— Ну, конечно, — сказал Белль, улыбаясь. — Но возьмем дело с другого конца. Начнем с убийства. Если оставить в стороне наркотики, старуха была убита при помощи удушения. Для этого требуется некоторая сила, хотя она и была стара. Я сказал бы, что ни сиделка, ни служанка для этого не годятся. Секретарша, пожалуй, — она крепкая особа. Но такой способ убийства более соответствует мужчине.
— Я тоже это думаю. Это указываете на Кройленда, не так ли? А сиделка говорила, что она называла какое то мужское имя.
— Говорила, что ей это показалось, — поправил Белль. — А также, что оно звучало не как Генри — имя лорда Кройленда. Это могло быть какое-нибудь ласкательное имя, известное его матери.
— И она бы так его называла, пока он ее душил? Странно!
— Погодите. Он еще не на скамье подсудимых. Придерживайтесь фактов. Ее нашли мертвой под этим сводом. Я думаю, ее там и убили. Но что она там делала? Она могла идти в комнату сиделки — это маловероятно, т. к. она ее не любила и скорее позвонила бы служанке, если бы что-нибудь было нужно. Она могла услышать какой-нибудь шум. Во всяком случае, кого она встретила под сводом?
— Их могло быть несколько, — сказал Ганн. — Мне кажется, все они знают больше, чем говорят.
— Вам это показалось? — сказал Белль с улыбкой, — может быть вы и правы. Во всяком случае, они задают себе вопрос — что знают остальные? У них, конечно, есть свои соображения на этот счет.
— У служанки — во всяком случае, не так ли?
— Она взваливает все на сиделку. Но меня на этом не поймаешь. Она вся желтая от зависти. Но в ее словах может быть что-нибудь и есть. Однако, если это сделал мужчина, то нам остается либо Кройленд, либо какой-нибудь человек извне.
Ганн покачал головой.
— Никто не забирался сюда ночью. Мои люди все проверили. Ничего не сломано.
— О Боже! — Белль засмеялся. — Как будто это так много значит. Есть столько способов войти и выйти. Зачем же что-нибудь ломать? Почем вы думаете, что его не впустил кто-нибудь?
— Это, конечно, возможно, — неохотно согласился Ганн.
— Вот именно. Не приводит ли это нас к тому типу, который писал сиделке? Итак, либо Кройленд, либо человек извне. Но какое основание? Зачем им убивать старуху? Сиделка — из-за того, что ей было много хлопот со старухой, а накануне вышла ссора? Служанка — из ревности к сиделке, из желания ее запутать? Мотива Кройленда мы не знаем. Но кому-то нужно то, что она хранила вместе с фотографиями Альфреда. Это скорее указывает на Кройленда или опять-таки — на человека извне.