Тайна Магдалины

Макгоуэн Кэтлин

Мой опыт в Ирландии укрепил мою веру в значение устных преданий и культурных традиций. Те события на улицах Белфаста стали моим микрокосмом. Если основные газеты и телекомпании посчитали их достаточно важными, чтобы воспроизвести их в искаженном виде, то что тогда могло произойти, когда дело касалось макрокосма мировой истории? Разве это стремление манипулировать правдой не покажется еще более сильным и абсолютным, если мы заглянем в далекое прошлое, в те времена, когда только очень богатые, высокообразованные и политически успешные люди имели возможность записывать происходившие события?

Я решила, что обязана подвергнуть историю сомнению. Как женщина, я хотела перенести эту идею еще на один шаг дальше. Начиная с появления письменности, абсолютное большинство

материалов, которые ученые считают приемлемыми с академической точки зрения, были созданы людьми определенного общественного и политического уровня. Мы верим, обычно не задавая вопросов, в правдивость документов, просто потому, что они могли быть «подлинными» для определенного периода времени. Редко мы принимаем во внимание, что они были написаны в те мрачные дни, когда женщины обладали статусом ниже, чем у домашнего скота, и считалось, что у них вообще нет души! Как много замечательных историй утрачены для нас, потому что женщины, которые играли в них главную роль, не считались достаточно значительными, даже вообще человеческими, существами, чтобы заслуживать упоминания? Как много женщин было полностью вычеркнуто из истории? И разве это не самым решительным образом относится к женщинам первого века?

Потом, есть женщины, которые были настолько могущественными и играли такую важную роль в управлении миром, что их нельзя было игнорировать. Многие из тех, кто нашел свое место в исторических книгах, остались в памяти как печально известные преступницы — прелюбодейки, интриганки, обманщицы, даже убийцы. Были ли эти характеристики справедливыми или же это была политическая пропаганда, предназначенная для того, чтобы дискредитировать женщин, которые осмелились проявить свой ум и энергию? Вооружившись этими вопросами и своим собственным растущим чувством недоверия к тому, что в академической науке считалось историческим свидетельством, я приступила к исследованию и написала книгу о печально известных женщинах, которые были оклеветаны и неправильно поняты. Я начала свое исследование с вышеупомянутых дам, пользующихся дурной славой, — Марии-Антуанетты, Лукреции Борджиа и Боадицеи.

Первоначально Мария Магдалина была всего лишь одним из многих объектов моего исследования. Я надеялась узнать побольше об этой женщине с точки зрения ее значения как последовательницы Христа. Я знала, что в христианском обществе превалировало представление о Магдалине как о проститутке, а Ватикан предпринял некоторые усилия, чтобы исправить эту несправедливость. Это стало для меня отправной точкой. Я намеревалась включить в книгу историю о Марии Магдалине как одну из многих.

Но у Марии Магдалины был для меня другой план.

Меня стали преследовать навязчивые, часто повторяющиеся видения, в центре которых были события и характеры, связанные со Страстями Христовыми. Необъяснимые происшествия, наподобие тех, с которыми столкнулась Морин, привели меня к исследованию различных легенд о Марии Магдалине из таких разных мест, как Маклин, штат Виргиния, и пустыня Сахара. Я путешествовала от горы Масада до средневековых улиц Ассизи, от готических соборов Франции до холмов южной Англии и по скалистым шотландским островам.

Мне оказалось трудно найти равновесие между все более сюрреалистичными элементами моей жизни, балансируя на зыбкой, как на картинах Дали, грани между ролью провинциальной матери семейства и Индианой Джонсом. Я пришла к пониманию, что большая часть моей жизни прошла в подготовке к этому путешествию, полному открытий. На первый взгляд случайные, события личной и профессиональной жизни начали складываться в сложный узор, приведя меня к раскрытию ряда семейных тайн, которые прежде я не могла себе даже представить. Я была просто потрясена, когда оказалось, что многое из того, что я с детства знала о некоторых членах моей семьи, совершенно не соответствует действительности. Через двадцать лет после их смерти я обнаружила, что мои консервативные и в высшей степени традиционные предки по отцовской линии — моя милая бабушка, типичная «южная красавица», и ее преданный муж, настоящий баптист-южанин —

имели прямое отношение к франкмасонству и активно участвовали в деятельности тайного общества. Я узнала, что моя бабушка была связана узами крови с некоторыми из старейших семей Франции, факт, который изменил не только ход моего исследования, но и всю мою жизнь. Последнее потрясение пришло с открытием, что моя собственная дата рождения является предметом пророчества, относящегося к Марии Магдалине и ее потомкам — Пророчества Орваля, которое произносит Беранже Синклер. Эти личные «совпадения» стали отмычками, открывающими двери, которые были закрыты для исследователей, предшествовавших мне.

Мой интерес к фольклору, связанному с Марией, превратился в одержимость, когда я почувствовала, что очарована древними культурными традициями, которые с любовью и пылкой страстью сохраняются по всей западной Европе. Я была приглашена в святая святых тайных обществ и встречалась с хранителями столь священной информации, что меня до сих пор удивляет, как это они и информация, которую они охраняют, все еще существуют — и делают это на протяжении 2000 лет.

Я совершенно не собиралась исследовать вопросы, которые ставят под сомнение религиозные убеждения миллиарда людей. В мои намерения никогда не входило написать книгу, которая затрагивает такой тяжелый предмет, как природа Иисуса Христа или его отношения с самыми близкими людьми. Однако, как и моя главная героиня, я обнаружила, что иногда не мы сами выбираем себе путь. Как только я обнаружила «Величайшую историю из когда-либо рассказанных» с точки зрения Марии Магдалины, я поняла, что нет пути назад. Она завладела мной тогда и владеет мной сейчас. Я уверена, что так будет всегда.

Два тысячелетия споров сделали Марию Магдалину самым загадочным персонажем Нового Завета. В моем стремлении найти реальную женщину, скрытую в глубине легенды, я поняла, что у меня нет никакого желания пересказывать все традиционные источники. Я завернулась в теплый плащ фольклориста и отправилась на поиски более глубокой тайны. Я обнаружила, что обширный фольклор и мифология, окружающие Марию Магдалину в западной Европе, настолько же богатые, насколько и древние. «Долгожданная» и последующие книги этой серии исследуют теории, связанные с личностью этой противоречивой Марии, которые порождены субкультурами юга Франции и всей Европы.

Фольклор и традиции Европы также предлагают новый взгляд на некоторые тайны Марии, которые, что было очень заманчиво для меня, никогда не находили объяснения в традиционной науке. Отрывок из Евангелия от Марка (16:9) столетиями использовался против Марии: «Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов». Эта единственная строчка привела к резким заявлениям о психическом состоянии Марии, включая появление книг, посвященных идее, что она либо была одержима демонами, либо была душевнобольной. Так было до тех пор, пока я не познакомилась с аркской точкой зрения, как она представлена здесь — что Иисус исцелил Марию после того, как она была отравлена смертельным отваром, известным как яд семи бесов — так строчка из Евангелия от Марка приобрела для меня реальный смысл.

В то время когда женщин описывали в соответствии с их родственными связями, Мария Магдалина не называется в Новом Завете чьей-то женой, и уж тем более супругой Иисуса. Один этот факт заставляет ученых решительно утверждать о невероятности идеи брака между Иисусом и Марией. Но это же создает еще одну загадку, потому что она — единственная женщина в четырех Евангелиях, которая называется как личность сама по себе. Она — отдельный персонаж, что указывает на то, что ее имя должно было быть легко узнаваемым для людей в ее время и сразу после него. Я считаю, что запутанные родственные связи Марии как женщины благородного происхождения, вдовы и невесты представляли собой проблему. Было бы трудно и даже политически неправильно пытаться определить личность Марии с точки зрения ее отношений с мужчинами. В результате она стала известна под своим именем и титулом — Мария Магдалина.