Тайна профессора Макшеева
Шрифт:
– Что с вами?! Какой ключ? При чем тут мои руки?
– Ольга резко отстранилась и стала подниматься по лестнице.
НЕУДАЧА
Ваня и Ткеша застали Званцева в кабинете за работой. Он спокойно и серьезно выслушал бессвязный рассказ взволнованных молодых людей. Открытие поразило и его. Он позвонил по телефону Другову и попросил его приехать, а сам стал проверять расшифровку письма. Профессор не заставил себя долго ждать: он жил недалеко.
– «Вовосток», - конечно, ошибка. Макшеев тут
Все наклонились над картой Московской области и стали изучать прилегающий к городу Серпухову район. К востоку от железнодорожной станции Тарусская, километрах в восьми по шоссе, на карте было написано: «Село Маланьино».
– Ну, теперь все ясно. Здесь, - указал карандашом профессор на карту, - отгадка нашей тайны. Ваня, ты вел себя молодцом!
– И он пожал Ване руку.
– Да, по-видимому, это так и есть, - заметил Званцев.
– Недостающие буквы - это мягкий знак и «и», а буква «о» лишняя, она поставлена по ошибке.
– Ну, - сказал профессор, - я занят, да и стар, а вы трое завтра же в путь-дорогу, в село Маланьино. Вы, Сергей Ильич, кажется, не очень заняты, а этих молодцев я отпускаю на два дня.
Поезд на Тулу отходил в 00 часов 40 минут ночи.
Званцев и двое комсомольцев, одетые по-дорожному, в сапогах и брезентовых плащах, сидели в ярко освещенном вагоне. У Ткеши были с собой кирка и заступ, завернутые в газету.
Первое время шли оживленные разговоры. Но вскоре усталость взяла свое, и путники затихли. На станцию Тарусская приехали на рассвете. Удалось нанять подводу до села Маланьино, и часа через два друзья увидели высокую белую колокольню среди кустарников, а затем вскоре и большое село.
Волнение возросло. Каждый подумал, что, если есть церковь, значит, они не ошиблись в расшифровке письма Макшеева.
Улицы еще были пусты. Чтобы не привлекать к себе внимания, путники обошли село по окраине и подошли к церкви.
Инженер встал у южного ее угла и по компасу дал рукой направление на восток. Ваня взял конец заранее заготовленной им бечевки, длиной в двадцать два метра, и пошел в указанную сторону.
– Яма! Здесь яма!
Все бросились на крик. Ровно на расстоянии двадцати двух метров от угла, за кустарником, была видна большая яма, глубиной в два метра. Друзья остолбенели.
– Нас опередили!
– Кто же мог это сделать, когда?
– Опередили и очень ненамного, - с досадой произнес Званцев.
– Вырытая земля совсем свежая, даже дожди не успели ее размыть…
– Вы никому, Ваня, не говорили о вашем открытии?
– Нет, ни одному человеку! Ведь я только позавчера расшифровал записку.
– Секрет, может быть, уже в руках врагов, -
Все переглянулись. Только теперь стало ясно им все значение случившегося. Они стояли вокруг ямы, не будучи в силах отойти от нее. Деревенские ребята собрались поодаль и с любопытством глядели на них.
«Что же делать? Что делать?» - вертелось в уме каждого. Но делать было нечего, оставалось только вернуться в Москву.
– Ребята, - спросил Званцев, - был здесь недавно кто-нибудь приезжий?
– Был, - ответил детский голос.
– Когда был? Давно?
– Да с неделю будет.
– Какой он из себя?
– А из себя он добрый, дал нам всем три рубля.
– Нет, не то, ну… вид у него какой? Высокий он или низкий? Как был одет?
– Высокий, одет в пальто, с бородой, - сказала девочка.
– Она все брешет, он был без бороды, - пробасил мальчик.
Званцев понял, что толку он не добьется, и прекратил расспросы.
Печально было возвращение наших друзей. Лил осенний дождь. Они молча шагали один за другим по грязной дороге.
На станции в ожидании поезда сели пить чай. В конце концов все порешили, что унывать не стоит.
– Мы сделали все возможное, - сказал Званцев.
– Вернемся в Москву и обсудим с Андреем Васильевичем, что делать дальше.
На следующий день у Званцева состоялось совещание… Другов молча выслушал доклад инженера о неудачной поездке.
– Выходит, что вы трудились зря. Все потеряно!… Но мы можем сделать последнюю попытку, - добавил он после небольшой паузы, - выяснить, не осталось ли каких-нибудь бумаг у родных профессора. Я тут без вас навел кое-какие справки о Макшееве.
Профессор достал из кармана блокнот, посмотрел поверх очков на присутствующих и начал читать:
– «Макшеев Николай Власович, родился в Казани в 1871 году. В 1893 году он окончил Казанский университет по физико-математическому факультету, а через три года защитил диссертацию на тему „Методы определения температур звезд". В 1904 году Макшеев получил звание профессора и кафедру в Казанском университете. В 1918 году он переехал в Москву, где работал в Физическом институте, сначала с академиком Лазаревым, а затем самостоятельно. С 1930 года Макшеев был членом-корреспондентом Академии наук. Главнейшие его работы: „Основа аналитической оптики", „Волновая механика и теория квант", „Явления интерференции в катодных лучах". Последнее время профессор работал в области ультрафиолетовых лучей».
– Вот и все сведения, - сказал Другов.
– Надо еще добавить, что из близких родственников Макшеева осталась в живых только его дочь, Елена Николаевна. Ее фамилия по мужу Савельева, и живет она в Москве. Я думаю, не лишнее было бы поговорить с ней. Поручим Ване узнать адрес Савельевой, и мы с Сергеем Ильичей побываем у нее. Может быть, что-нибудь выясним!
Елена Николаевна Савельева, по профессии врач, жила с дочерью, девочкой лет шести, в двух небольших комнатах у Петровского парка.