Тайна тевтонского замка
Шрифт:
— Вы меня извините, но мне пора. Был тяжёлый рабочий день, я бы хотел пораньше лечь спать. Сожалею, что не смог рассказать ничего интересного.
— Почему же? Вы рассказали очень много. Воспоминания детства — это так мило. — Маша за улыбкой спрятала разочарование.
— А вы с супругом надолго в нашу крохотную столицу? — поинтересовался Поль.
— Нет, — ответил за Машу с Готтлибом Александр. — Думаем до темноты успеть вернуться в Бранденбург.
— Мы едем в Бранденбург? — удивилась Маша.
— Да, — кивнул Александр. — Я вас приглашаю посетить город, в котором живу. Всё-таки он раз в десять больше
— У нас тоже достопримечательностей хватает! — Поль с неудовольствием взглянул на Александра. — Один только замок в ландшафтном парке посреди озера чего стоит! Сплошное удовольствие побродить в нём среди великолепных коллекций фарфора и оружия, взглянуть на тронные залы и апартаменты герцогов, привыкших к роскоши. А какая Ратуша в Старом городе! Какие соборы и церкви! В художественном музее можно погрузиться в мир живописи семнадцатого века. Не говоря уже о чудесном чистом воздухе и красивых видах на озёра. Город хоть и маленький, но очень привлекательный, — заключил Поль. — Что ж, раз у вас впереди дорога, не смею больше задерживать.
Он пожал мужчинам руки, тем самым заканчивая разговор, приветливо кивнул Маше на прощание, выбрался из-за столика и уже направился к выходу, как вдруг обернулся к ней:
— Знаете, вот эта задумка составить брошюру с воспоминаниями — это очень-очень хорошая идея! Я был бы рад получить такую книжку в подарок. — Поль Браун выглядел взволнованным. — Это так интересно — сопоставить места, по которым мы гуляли с дедом, имеющим прямое отношение к военным действиям 1945 года, пусть и с худшей стороны, с событиями, которые там происходили. Если вы не возражаете, давайте обменяемся контактами, — предложил он Маше. — Вы сообщите мне, когда брошюра будет готова?
— Конечно, с удовольствием. — Маша почувствовала неловкость за обман, записывая номер на салфетке. — Указанный телефон подключен к разным интернет-мессенджерам, а вот это — мой почтовый ящик.
— Спасибо, — поблагодарил Поль и достал из кармана свою визитку. — Буду ждать от вас сообщения.
— А вы — если вспомните что-то стоящее — звоните, — сказала Маша.
— Обязательно.
Поль Браун откланялся и вышел из кафе.
— Итак, от внука Людвига фон Мирбаха мы не узнали ничего нового, — подытожил Александр. — Поиски зашли в тупик.
— А в его записях, которые, как я понимаю, мать передавала органам безопасности, точно ничего нет? — с надеждой спросила Маша. — Может, ещё раз посмотреть в архивах.
— В том-то и дело, что те каракули, которые фон Мирбах оставил после себя, нельзя даже назвать записями, — усмехнулся Александр. — Неровно расчерченные страницы, пестрящие крючками, кружочками и свастикой.
— Жаль, — вздохнула женщина.
— Друзья мои, предлагаю не унывать и переехать в Бранденбург! Всего-то два часа пути. Там переночуете, отдохнёте, и завтра я покажу вам город. А потом мы подумаем, что делать дальше.
— Я не против, — согласился Готтлиб.
— А где там можно остановиться? — поинтересовалась Маша.
— Я бы с удовольствием пригласил вас к себе, но в моей конуре давно не проводилась уборка гостевой комнаты. И не гостевой тоже, — рассмеялся Александр. — Поэтому устрою вас в гостиницу неподалёку. Там чистые, уютные номера и круглосуточный бар с кухней. Вам заказать два разных номера? —
— Нет! — Маша невольно покраснела и взяла рыцаря за руку. — Мне спокойней, когда Готтлиб рядом.
— Как скажешь, дело молодое, — улыбнулся Александр.
* * *
Гостиница и правда оказалась очень уютной. Правда, в той, что находилась рядом с домом Александра, не оказалось свободных мест, поэтому он связался с другой, расположенной на несколько кварталов дальше. Маша сама сообразила, как к ней доехать, и настояла, чтобы Александр отправлялся домой отдыхать и не сопровождал их. Улыбчивый портье выдал им ключи от номера с видом на улицу Беккерштрассе и предложил заказать еду, добавив, что к ужину у них подают замечательное пиво, сваренное по особому рецепту. Приняв душ и закутавшись в белый махровый халат, Маша почувствовала, как сильно она устала за эти дни. Александр, видимо, буквально понял её слова о спокойствии рядом с Готтлибом и забронировал номер с большой кроватью. Но Машу больше не смущал этот факт, настолько она привыкла к постоянному присутствию рыцаря.
Как только Готтлиб вышел из ванной комнаты, принесли ужин, и они расположились в креслах перед маленьким журнальным столиком, ведя неспешную беседу ни о чём. Пиво оказалось действительно неимоверно вкусным и хмельным, и Маша опьянела с первых глотков. Готтлиб сидел напротив. Махровый халат, в который он облачился после душа, явно был ему маловат и то и дело расходился на груди, открывая крепкое мускулистое тело. Чёрный крест с серебряной окантовкой невольно притягивал взгляд. Наблюдая за Готтлибом, неловко пытающимся запахнуться, Маша чувствовала, как её захлёстывает волна желания. Ей захотелось прямо сейчас, наплевав на скромность и вековую разницу, оказаться в объятиях этого мужчины, прильнуть к его губам и забыть обо всех ключах, замках и диверсантах. Пусть бы он сильно сжал её, подхватил на руки, перенёс на кровать и погрузил в омут безудержной страсти. Машу бросило в жар, она провела рукой по лицу, отгоняя наваждение.
— Что с тобой? — участливо спросил Готтлиб. — Снова плохо?
— Да, нехорошо как-то стало, — прошептала она, не решаясь сделать первый шаг к новым отношениям.
— Здесь душно, я открою окно.
Готтлиб распахнул одну створку, да так и остался стоять лицом к улице, раскинув руки и делая глубокие вдохи. Свежий ветерок подул в комнату, приятно лаская Машино разгорячённое лицо. Она поднялась с кресла, подошла к рыцарю и встала за его спиной.
— Готтлиб, — прошептала Маша, и он резко обернулся.
Его шея и грудь оказались так близко от Машиного лица, что она невольно прижалась к ним и замерла, вдыхая запах мужчины. Маша почувствовала, как робко прикоснулись к её плечам руки Готтлиба, как он медленно, но с возрастающей уверенностью заключил её в объятия, и после этого подняла к нему лицо. Готтлиб словно ждал этого момента, чтобы прошептать:
— Я люблю тебя, Маша. Я всегда любил тебя.
Столько чувственной искренности было в его словах, столько желания и нежности, что у Маши подкосились ноги и закружилась голова от нахлынувших эмоций. Она обхватила голову Готтлиба, приоткрыла губы для поцелуя, и в это время раздался телефонный звонок…