Тайна убийства Столыпина
Шрифт:
Выйдя на улицу, он взял извозчика. Конечно, Карпович не думал, что перед ним разыгрывается спектакль: и кучер был агентом охранки, выполнявшим приказ.
По дороге надзиратель остановил пролетку. Арестованному сказал:
– Обождите немного. Я куплю папирос.
Поплелся в табачную лавку, где четверть часа проболтал с продавцом. Он наивно полагал, что выйдет, а арестованного уже и след простыл – вот приказание и выполнено.
Но Карпович терпеливо ждал в пролетке своего конвоира.
Поехали дальше, остановились. Надзиратель сказал арестованному:
– Хочу
В трактире он провел не менее четверти часа. Вышел, надеясь, что сопровождаемый воспользовался случаем и дал стрекача, но тот сидел смирно, ожидая его.
Последовала остановка возле другого трактира.
– Пойдем поедим, – предложил надзиратель Карповичу. – Время-то обеднее.
Не возражая, тот молча поплелся за конвоиром.
Заказав еду, надзиратель стал сетовать: трудно жить нынче таким мелким чинам, как он, работы много, оклады небольшие, вечно опасности, тревоги, волнения, – видимо, хотел найти общий язык. Сказал, что вынужден состоять на такой работе, арестовывать хороших людей, в то время как душа у самого за них болит.
Убедившись, что контакта не получается, ушел в уборную. По пути предупредил лакея, что, если господин за его столом захочет уйти, пусть уходит – он платит. А сам из-за прикрытой двери наблюдал за арестованным. Выходили и входили люди, дверь на улицу была открыта, а Карпович ел и пил и никуда не торопился. Наконец поднялся и стал ходить от стола к двери, от двери к столу.
Чиновник рассказывал Герасимову, что в те минуты изрядно пропотел и решил отсидеться в уборной, пока арестант не выйдет на улицу. Лучшего случая бежать он предоставить ему не мог.
– Такого глупого я еще не видел! – говорил он.
А тогда ему было не до смеха – он мог не выполнить приказ самого начальника отделения!
Когда арестованный вышел, чиновник своим глазам не поверил и долго не покидал уборную, все боялся, что тот вдруг вернется. Страх корежил его…
Азеф был доволен, что Герасимов сдержал свое слово. При встрече сказал:
– Карпович с ликующим видом рассказал мне о непроходимой глупости полиции, позволившей ему совершить побег.
Когда Герасимов сообщил все подробности о «побеге» Карповича Столыпину, тот усмехнулся:
– Не понимаю, как такой человек мог бежать с каторги!
А дальше было не до смеха. Раздосадованные, что им никак не удается подобраться к царю, боевики приняли решение организовать убийство ненавистного Столыпина, которого называли «вешателем». Они вели наблюдение за его поездками к царю и в Государственную думу. Правда, Азеф так располагал наблюдателей, что в течение долгого времени те никак не могли встретить министра и, естественно, нервничали, убеждаясь в безрезультатности своей работы.
Как всегда, гениальный план придумал сам Азеф. Когда находишься между двумя огнями, наверное, постоянно думаешь о том, как уберечься от того и другого. Тяжелая перед ним стояла задача: надо было накормить волков и одновременно сохранить овец.
Азеф предложил Герасимову вариант, по которому все действия боевиков должны были оказаться безрезультатными.
– Если
Герасимову идея понравилась. Додуматься до нее никто из мастеров сыска не смог.
– Полагаю, ваш план следует проработать до мелочей, – заметил полковник.
Азеф пошел дальше.
– Если вы и я будем держать свои обязательства и не утаивать друг от друга даже мелкой информации, наш план восторжествует, – уверенно сказал Азеф. – Надо, чтобы вы его утвердили у министра, а то может возникнуть ситуация, которую вы своей властью решить не сможете. Мне ошибка будет стоить дороже, чем вам.
И окрыленный Герасимов отправился с докладом к Столыпину.
Узнав о предложении, Столыпин вначале заколебался – дело было необычное, сложное. Он подробно расспрашивал Герасимова о всех деталях новой идеи, видимо, боялся, что маленькие неприятности могут привести к большой трагедии. Он имел право на сомнения, потому что охота повелась бы и за ним, именно его голова была поставлена на карту, и, случись какая-нибудь погрешность или неожиданность, он бы ее лишился. Но опытный жандарм, мастер акций и провокаций, уверял, что при четкой постановке дела все случайности исключены.
– Я взял такое ручательство с Азефа, Петр Аркадьевич, – убеждал Герасимов и, пока Столыпин колебался, какое решение принять, пояснял:
– Вы же знаете, что в Боевой организации строгая дисциплина, ни один боевик не рискнет выступить без санкции руководителя. Кроме того, есть одно серьезное обстоятельство, о котором сообщил мне Азеф…
– Какое?
– Когда идут подготовительные работы, боевики, по правилам организации, выходят для наблюдения без оружия – если их случайно задержат, чтобы это не стало уликой в случае ареста. В свою очередь, мы усилим меры полицейского контроля, опасность сведем к нулю.
– Вам хорошо рассуждать, – заметил Столыпин, – за вами ведь боевики охотиться так рьяно не станут.
– Если бы охотились, я согласился бы находиться под контролем полиции и Азефа, – ответил он. – У нас хороший план, Петр Аркадьевич. Главное его достоинство состоит в том, что он реален.
– Хорошо, – был ответ, – я согласен.
Когда Азеф узнал, что Столыпин согласился с его планом, он еще больше оценил его мужество. Не каждый сановник смог бы рисковать собой, чтобы помочь полиции бороться с революционерами, ступившими на тропу войны. Не каждый смог бы жить и работать, зная, что его на каждом шагу поджидает опасность. Хотя Азеф и Герасимов уверяли Столыпина в том, что все неприятности сведены к минимуму, опасность все же оставалась. Кто мог поручиться, что не произойдет маленькая оплошность? В жизни часто бывают невероятные случайности.