Тайна убийства Столыпина
Шрифт:
Такого же мнения были и боевики, которые никак не могли подкараулить ненавистного Столыпина. Их постоянно преследовали неприятности. Как только они проведут подготовительную работу и расставят на разных местах группы наблюдения, следя за проезжающим министром, они видят крепкую охрану, мешающую подобраться к намеченной жертве.
Когда требовалось, Герасимов пускал опытных филеров, а так доверял дело «брандерам» – неумелым филерам, которые обязаны были спугнуть революционеров.
Боевики «брандеров» замечали сразу. Только дурак мог не заметить филера, севшего ему
Спугнутые наблюдатели сообщали об активизации полиции. Докладывали Азефу, который разводил руками:
– Не пойму, как такое возможно? Наверное, вы ошиблись, устали…
Но сообщения первых подтверждали другие. И тогда Азеф, как руководитель, принимал решение:
– Если полиция напала на след, наблюдение следует прекратить и ждать лучших времен.
В спешке боевики покидали столицу, бросая конспиративные квартиры, нанятые экипажи и лошадей оставляя на произвол судьбы, теряя деньги, затраченные на них. Своя шкура была дороже денег, поступающих из партийной кассы.
После каждой осечки собираясь в Финляндии, они приходили к выводу, что полиция заметила их случайно, что никаких оснований тревожиться нет, а надо составить новый план и опять приниматься за дело, которое непременно должно привести к удаче.
Правда, Азеф рассуждал иначе:
– Полиция слишком хорошо изучила все наши старые приемы. И в этом нет ничего удивительного: ведь у нас все те же извозчики, те же торговцы… А ведь фигурировали они еще в деле Плеве…
Он твердо придерживался намеченного плана, одобренного Герасимовым и Столыпиным, который должен был развалить Боевую организацию эсеров – грозную силу русской революции.
Взрыв на Аптекарском
Долго террористы охотились за Столыпиным. Долго им это не удавалось. Наконец добрались.
Произошло это на даче, которая хорошо охранялась и куда, казалось, боевики не посмеют сунуться.
Что же представляла собой казенная дача на Аптекарском острове, о которой столько упоминается в нашей истории?
Она была двухэтажная, деревянная, уютная. Большой сад, прилегающий к ней, ограждался глухим высоким забором. В саду – оранжереи, лужайки, цветники, тенистые липы.
В то субботнее утро на даче был обычный приемный день. Записавшиеся пришли к премьеру правительства с просьбами.
Направляясь в свой кабинет, Столыпин встретил Горбатенкова, агента Петербургского охранного отделения, дежурившего на даче. Он знал, что Горбатенков не раз принимал участие в задержании вооруженных преступников, и Петр Аркадьевич заговорил с ним на интересующую их обоих тему.
– Как же вы выделяете в толпе террористов? – спрашивал Столыпин у агента. – Так ли они заметны? И вообще, скажите, возможно ли распознать в толпе такого человека?
– Ваше сиятельство, конечно, заметить их можно, – отвечал Горбатенков, польщенный, что к нему обратился сам министр. – Они обычные люди, как все, но слишком напряжены и своим состоянием выдают себя. Некоторые говорят, что террористы все равно как злобные разбойники и очень страшны. Поверьте,
– Мне говорили, что вы участвовали в задержании людей такого сорта и потому должны знать, какие они на самом деле.
– Они все разные, ваше сиятельство. Я их просто чувствую. Наверное, так гончая чувствует зверя…
– Что ж, похвально.
Столыпин направился в кабинет, где обычно принимал посетителей.
Мог ли предполагать опытный агент охранного отделения, что в ближайшие часы ему придется столкнуться лицом к лицу с террористами и преградить им дорогу в этом же коридоре, где не так давно, в самом начале очередного дежурства, он беседовал со Столыпиным…
Время приема подходило к концу. В начале четвертого к даче подкатили карета и лакированное ландо, запряженные отменными лошадьми. Обычная карета, похожая на многие, что подъезжали к дому, обычное ландо, ставшее за каретой.
На верхнем балконе, нависшем над входом, сидели дети Столыпина – маленький Аркадий и средняя дочь Наташа. С Адей, как ласково называли в семье мальчика, играла няня – молодая воспитанница монастыря. Мальчик первым увидел подъезжавшую карету и, отложив игрушки, внимательно наблюдал за ней. Все дети без исключения любят движущиеся экипажи и смотрят на них как зачарованные.
Заметив взгляд мальчика, повернулись к приезжим и Наташа с няней.
Они увидели, как из кареты вышли и направились к дому три человека – один во фраке, двое в жандармской форме. Шли быстро, и было видно, что они спешили. Первым шел жандарм, державший в руках большой портфель. Швейцар, стоявший у входа, преградил ему дорогу:
– Господа! Запись на прием к министру прекращена!
– Мы по срочному делу, – сказал тот, что с портфелем.
– Министру потребуется два часа, чтобы принять записавшихся, и было сказано, что больше никого принимать он не будет, – пояснил швейцар.
– Мы по делу, не терпящему отлагательства… – продолжил жандарм.
Мужчина во фраке, вышедший из-за его спины, оттолкнул старика швейцара, все они, словно ждавшие этого момента, вошли в дом и быстро направились в коридор, к кабинету Столыпина.
Швейцар крикнул:
– Стойте, господа! Стойте!
На его крик из дежурной комнаты выбежал Горбатенков. Схватив за руку жандарма, он предложил всем пройти за ним в дежурную комнату.
В одном из свидетельств мы находим такой факт: генерал Замятин, дежуривший при Столыпине в этот день, выйдя на шум, опытным глазом определил, что жандармы фальшивые, ненастоящие.
«„Жандармы“ эти, очевидно, возбудили подозрение старика швейцара и состоявшего при моем отце генерала Замятина неправильностью формы. Дело в том, что головной убор жандармских офицеров недели две до этого был изменен, приехавшие же были в старых касках. Кроме того, они держали бережно в руках портфели, что не могло быть у представляющихся министру… Генерал Замятин, видавший их из окон приемной, кинулся, чуя недоброе, в переднюю».