Тайна Золотой долины. Четверо из России
Шрифт:
Я с треском оторвал от своей рубашки полосу материала и подал французу. Жак крепко перетянул Левке ногу. Юзеф встал и понес нашего друга.
— Есть же повозка, — проговорил кто-то.
Камелькранц на этот счет был другого мнения. Он пробрался вперед и, подрагивая горбом, повернувшись к батракам, коротка приказал:
— Арбайтен!
Никто не шевельнулся. Все словно окаменели, глядя на этого бесчувственного человека.
— А мальчик? — грозно спросил Юзеф.
— Не ваше дело! — крикнул, свирепея, немец. — Ваше дело — работать!
Камелькранц,
Мы с Димкой шли рядом с Зарембой. По его волосатым рукам стекала и капала на дорогу Левкина кровь.
— Быстрее, дядя Юзеф! Быстрее, — все время повторял я. — Видите, как течет кровь?
Следом, слившись в молчаливую и грозную колонну, шагали со стиснутыми кулаками и сжатыми челюстями батраки.
«Вот так же, должно быть, начинаются восстания угнетенных», — подумал я, и тут же меня подрал мороз по коже — позади кто-то затянул на польском языке «Варшавянку».
В бой роковой мы вступили с врагами, Нас еще судьбы безвестные ждут… —подхватили мы с Димкой по-русски эту боевую песню польских рабочих, и от того, что наши голоса слились с польской речью, нам стало как-то до жути хорошо.
Еще издали я увидел, что наши хозяева стоят у ворот. Когда мы стали подходить ближе, немцы, услышав грозную песню, исчезли.
— Доктора! Доктора! — закричали батраки, как только вошли во двор.
Взгляды всех устремились на окна дома. В столовой смотрел сквозь стекло Карл. Из-за моей спины кто-то запустил в окно камнем, и Карл едва успел отскочить — стекло со звоном разлетелось вдребезги.
На крыльцо вышел обер-лейтенант. Его чисто выбритое каменное лицо было бледным. Рудольф высвободил из повязки правую руку и достал из заднего кармана револьвер.
— Вас вуншен зи? [109] — надменно спросил немец, поднимая пистолет.
— Доктора!
Рядом с офицером оказалась баронесса. Она что-то говорила сыну и хваталась за его правую руку.
— Вы говорите — доктора? — жестко усмехнулся Рудольф и скрылся в дверях.
Я видел, как Белка, глядевшая в окно из кухни, быстро повернулась, смахнула через голову передник и исчезла.
— Вы напрасно волнуетесь, — притворно улыбаясь, просипела баронесса. — Сейчас будет доктор.
109
— Что вам угодно? ( нем.).
Левка
— Левка, — тихо позвал я, и он открыл глаза. — Как ты себя чувствуешь?
Он долго молчал, потом слабо улыбнулся:
— Тебе — наука… Никогда не бегай от собак. Я один раз побежал и то…
Кто-то толкнул меня в плечо. Рядом стоял глухонемой. Указывая на Левку, он, что-то мыча, совал мне в руки бумагу, на которой было написано:
«Что с ним?»
Меня удивило, что глухонемой умеет писать. Я знал одного глухонемого у нас в Острогорске, так того отдавали даже в специальную школу, а он вышел оттуда таким, как и пришел, научился только корчить рожи да скать руками. А этот глухонемой — грамотный, пишет на настоящем немецком языке. А мы еще смеялись над ним, когда видели его с газетой.
Отто протянул мне карандаш, и я написал:
«Его расстрелял Карл»…
Подняв руки и страшно замычав, Отто схватился ими за голову.
Спустя несколько минут в калитку вбежал тот самый доктор, который когда-то спас Большое Ухо от наказания баронессы.
— Убрать отсюда всех! — кивнул он в сторону толпившихся батраков.
Отдав Белке чемоданчик, доктор торопливо надел халат и склонился над раненым. По-моему, врач даже испугался, когда узнал Левку.
— Это — ты? — изумился он.
Мы перенесли Левку на порог амбара, и здесь доктор стянул с него грязную окровавленную одежду. До чего же изувечен был наш бедный друг! Вся грудь и живот его оказались изрешеченными дробью, а на ноге виднелись огромные рваные раны.
Лицо врача посуровело, и он сердито крикнул Белке:
— Чистую простыню и ведро горячей воды!
Мы с Белкой положили Левку на простыню, доктор осторожно ваткой стал обмывать его многочисленные раны.
— Милый мальчик, — услышал я шепот доктора. — За что тебе достались такие муки?
— Выживет, доктор? — спросил я.
Старичок пожал плечами. Он старался не смотреть мне в глаза, и я понял, что надежды мало.
— Ничего опасного, — сказал, наконец, врач. — Он только потерял слишком много крови…
— Я дам ему свою кровь, — вскричал я.
— Я тоже, — горячо поддержал Димка.
Доктор печально улыбнулся:
— Вы и так слишком слабы. Вам тоже надо держаться.
— Мы-то продержимся! — Димка закатывал рукава. — Правда, Вась?
— Доктор, — подошел Заремба, — если надо, каждый из нас даст кровь. Лишь бы мальчик был жив.
У доктора, как назло, не было с собой препарата по определению группы крови, и он попросил у Камелькранца лошадей, чтобы съездить домой. Я вызвался сопровождать врача: мне казалось, что всякий другой будет ехать слишком медленно и не успеет вовремя вернуться, чтобы спасти Левку. Отто быстро заложил тележку, я сел на облучок и свистнул…