Тайная Миссия
Шрифт:
— Босвелл!
Словно рожденный отголосками грома, он исходил от маячившей наверху, темной, как сама ночь, фигуры крота. Он сопровождался гулом множества голосов, произносивших темные заклинания.
— Босвелл, я знаю, ты прячешься там, внизу, в серых предрассветных сумерках! Мои стражи отыщут тебя!
Мощный, звучный голос явно принадлежал женщине, по от этого не казался менее грозным. Пугающее впечатление усиливалось еще и тем, что от полчища наступавших со всех сторон грайков вокруг сделалось совсем темно.
—
— Но где мне найти их?
— Камень и твое сердце подскажут… — Он не успел договорить, как темная масса придвинулась совсем близко, и Босвелл обреченно повернулся в ту сторону, откуда впервые прозвучал крик.
— Добро пожаловать к нам, Босвелл! — снова раздался тот же голос.
Они увидели, что там, на вершине, откуда доносился голос, заклубились черные тучи; казалось, будто это огромные, черные когти, перед которыми бессилен свет Белого Крота.
— Уходи Триффан. Оставь меня на попечение Камня. Пусть Спиндл ведет тебя на запад, к Поющему — он прикроет вас, вы получите передышку, чтобы выбраться отсюда.
Силуэты грайков возникли совсем рядом, чернея на фоне странного зловещего свечения над Аффингтоном.
— Босвелл! — снова послышался тот же женский голос.
— Триффан! Нам надо бежать! — прошептал Спиндл.
Оба почувствовали сковывающий страх, вызванный приближением незнакомки, и даже не осмеливались глядеть в ту сторону, откуда она приближалась.
В последний раз Босвелл коснулся Триффана, шепотом произнес древнее напутствие странникам и скороговоркой добавил:
— Ты подготовлен лучше, чем полагаешь, лучше, чем я ожидал. С тобою любовь Брекена и Ребекки, она предаст тебе сил. Я же внушил тебе идеи, значение которых ты постигнешь со временем. Ступай же, возлюбленный Триффан, иди навстречу свободе, что должна наступить для всех кротов!
— А ты? — с болью в голосе воскликнул Триффан.
— За мной придет тот, кого я позову; он будет обладать невиданной силой, ибо он — воплощение истинной веры!
— Назови имя его!
— Его имя будет вечно жить в памяти кротов. Его имя… — Тут голос Босвелла прервался от предчувствия неизбежных мук.
Но Триффану этого оказалось достаточно, чтобы поверить: то, что предрек Босвелл, исполнится. Непременно исполнится. Тяжелая поступь зла была слышна всего в нескольких шагах от них.
— Бежим! — умоляюще шепнул бедный Спиндл.
Босвелл стал карабкаться наверх — маленький и хрупкий на фоне угрожающе нависшей над ним темной, зловещей массы грайков.
— С возвращением тебя, Босвелл из Аффингтона!
Голос был исполнен такой жгучей ненависти, что Триффан, не в силах подавить парализующий страх, скользя и спотыкаясь, вместе со Спиндлом опрометью кинулись бежать.
— Наконец-то ты явился, последний из писцов! Добро пожаловать, старый дуралей! Привет тебе!
Вслед за этим раздался громовой хохот, эхом прокатившийся по Аффингтонскому Холму.
— Да, я пришел, Хенбейн. Я пришел, — услышали они ответ Босвелла.
Она сказала «последний из писцов»! Неужели действительно последний? Неужто на всем свете остался всего лишь он, Триффан, — никто и ничто, негодный защитник, беглец, жалкий трус?!
Больше он не услышал ничего и молча последовал за Спиндлом, который вел его к далекому Поющему Камню. Последние слова Босвелла были: «Имя его будет вечно жить в памяти кротов». В эти утешительные слова Босвелл вложил всю свою любовь к нему, и Триффан взрыдал от страха и отчаяния. Кто он такой? Полное ничтожество. Никакой он не святой, а великий грешник, и историки скажут о нем, сокрушенно качая головами: «Он не справился».
— Помоги же мне, недостойному, о Камень! — вскричал он на бегу.
— Скорее, Триффан! Скорее! — торопил его Спиндл, оглядываясь назад.
И пока они, под беспощадный топот преследователей, мчались, не разбирая дороги сквозь ветер и дождь, слыша под собою только удары о грунт собственных усталых израненных лап, грозная тень Хенбейн окончательно поглотила Босвелла.
Глава шестая
Грайки неумолимо настигали их. Одни шуршали в траве совсем рядом, другие скользили вниз по склону, спускаясь с вершины холма, третьи поджидали в засаде где-то впереди. Бежали и останавливались, вынюхивая след, и снова возобновляли преследование. Холодный недобрый рассвет уже наступил.
Сухая трава в ледяной росе затрудняла дыхание, резкий ветер больно ударял в рыльца, почва то поднималась, то уходила из-под лап, и ни единого укрытия поблизости… Спиндл начал задыхаться и замедлил бег.
— Быстрее, быстрее, Спиндл! — крикнул Триффан.
— Я стараюсь как могу, — пропыхтел Спиндл.
— Куда ты направляешься?
— Сначала на восток, потом сделаем круг и двинемся к югу. Я знаю эти места.
— Веди к Поющему Камню!
Спиндл остановился так внезапно, что кувырнулся в сухую траву, и, обернувшись, пролепетал:
— Я не могу! Туда — не могу!
— Там прибежище для каждого верующего. Это всем известно!
— Я умру там от страха!
— В любом другом месте нас ждет то же самое! Давай! Живее!
Триффан почти погнал его перед собою, и они снова помчались сквозь ветер, слыша за собой погоню.
Шум ветра донес до них отрывистые, со скрежещущими согласными звуками выкрики:
— Они движутся к Поющему Камню! Надо их отрезать! Эй там, живее!
Один голос, видимо их предводителя, звучал громче остальных.