Тайная жизнь пчел
Шрифт:
Когда мы с Августой добежали до медового домика, нам пришлось ждать ее у двери. Розалин шествовала, собирая дождь в сковороду и выливая его на землю, как ребенок. Она шла по лужам, как по персидским коврам, а когда раздался раскат грома, она посмотрела вверх на затопленное небо, открыла рот и впустила в себя струи дождя. С тех пор, как ее побили, с ее лица не сходило усталое выражение, а глаза были такими тусклыми, словно из них вышибли весь свет. Но сейчас она выглядела неуязвимой Царицей Погоды, и я видела, что к ней наконец-то
Если бы только не ее манеры…
Внутри медового домика оказалась большая комната, наполненная непонятными приспособлениями для производства меда — огромные баки, газовые горелки, ванночки, рычаги, белые ящики и стеллажи, на которых штабелями лежали восковые соты. Мои ноздри наслаждались сладким запахом.
Вдоль боковой стенки тянулись полки с банками для меда. На гвоздях возле входной двери висели тропические шлемы с сетками, инструменты и мешочки с восковыми свечами. На всем лежал тончайший налет меда. При ходьбе мои ноги чуть-чуть липли к полу.
Пока Августа искала полотенца, вокруг Розалин образовалась лужа.
Августа провела нас в крошечную угловую комнату в задней части домика. Там была раковина, зеркало в полный рост, окно без занавесок и две кровати, заправленные чистым белым бельем. Я поставила сумку на ближайшую кровать.
— Мы с Маей иногда спим здесь, когда приходит время собирать мед круглыми сутками, — сказала Августа. — Тут бывает очень жарко, так что вам придется включать вентилятор.
Розалин дотянулась до полки, на которой стоял вентилятор, и щелкнула выключателем, отчего с лопастей послетали паутинки и закружились по комнате, а несколько паутинок село ей на лицо.
— Вам нужна сухая одежда, — сказала ей Августа.
— Так высохну, — сказала Розалин, растягиваясь на кровати и кладя ноги на спинку.
— Вам придется пользоваться туалетом в доме, — сказала Августа. — Мы не запираем дверей, так что просто входите.
Глаза Розалин были закрыты. Она уже была в другом мире и тихонько посапывала. Августа понизила голос:
— Так, значит, она упала со ступенек?
— Да, мэм, полетела кувырком. Зацепилась за коврик на верхней ступеньке — тот, что положила еще моя мама.
Секрет успешного вранья в том, чтобы не слишком углубляться в объяснения, а вместо этого подбросить одну убедительную деталь.
— Хорошо, мисс Уильямс, завтра вы сможете начать работать, — сказала она. Я стояла, не понимая, с кем это она разговаривает, пока до меня не дошло, что это я теперь Лили Уильямс. Вот еще один секрет вранья: нельзя забывать, что именно ты уже наврала.
— Зака не будет целую неделю, — сказала она. — Они всей семьей отправились на остров Поли, чтобы навестить сестру его матери.
— Если можно, расскажите, что именно я буду делать?
— Ты будешь делать мед со мной и с Заком — делать все, что понадобится. Пойдем, я устрою тебе экскурсию.
Мы вернулись в большую комнату, где находились
— Их называют суперами, — сказал она, поставив один из них передо мной на пол и сняв крышку.
Снаружи он выглядел как обычный ящик, выдвинутый из комода, но внутри ровными рядами висели рамки с сотами, наполненными медом и залепленными воском.
Она показала пальцем:
— Там раскупориватель, где мы снимаем с сот воск. Затем воск пропускается через ту плавильную печь.
Я проследовала за ней, наступая на кусочки и крошки сот, которые были повсюду, вроде катышков пыли в обычных помещениях. Она остановилась возле большого металлического бака в центре комнаты.
— Это центрифуга, — сказала она, похлопывая по стенке, словно это была хорошая собачка. — Можешь забраться и посмотреть.
Я поднялась по лесенке с двумя ступеньками и заглянула через край, а Августа тем временем щелкнула выключателем, и на полу, ворча, заработал старый мотор. Центрифуга завращалась — сперва медленно, но постепенно набирая скорость, как аппарат для сладкой ваты на ярмарке. Вокруг распространился райский запах.
— Центрифуга отделяет мед, — сказала она, — Выкидывает все плохое и оставляет только хорошее. Я думаю, было бы неплохо сделать подобную штуку и для людей. Чтобы просто кидать их внутрь, и предоставить центрифуге заботу об остальном.
Я взглянула на нее: она смотрела прямо на меня своими глазами цвета имбирного печенья. Когда она говорила про людей, то имела в виду меня, или же у меня паранойя?
Она выключила мотор, и, после нескольких щелчков, ворчание прекратилось.
Наклонившись над коричневой трубкой, торчащей из центрифуги, она сказала:
— Отсюда мед попадает в экранный бак, затем в нагревательную емкость, и, наконец, в бак-отстойник. А здесь медовый терминал, где мы наполняем ведра. Ты быстро во всем разберешься.
Вот в этом я сильно сомневалась. В жизни не попадала в столь сложное положение.
— Ладно. Полагаю, ты тоже хочешь отдохнуть, как Розалин. Ужин в шесть. Ты любишь печенье из сладкого картофеля? Это фирменное блюдо Маи.
Когда она ушла, я легла на свободную кровать и стала слушать, как дождь выбивает дробь по жестяной крыше. У меня было ощущение, что я путешествовала долгие недели, сражаясь со львами и тиграми, продираясь через джунгли, пытаясь добраться до Затерянного Города Брильянтов в Конго, что как раз было сюжетом последнего фильма, который я смотрела на утреннем сеансе в Силване. Я чувствовала, что чем-то связана с этим местом, но с тем же успехом я могла бы попасть и в Конго, настолько мне было здесь все незнакомо. Жить в цветном доме с цветными женщинами, есть с их тарелок, спать на их белье — я не была против, но для меня все это было абсолютно ново, и моя кожа никогда еще не казалась мне такой белой.