Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5
Шрифт:
Он порылся в кармане и извлек оттуда печальный лоскуток черного шелка.
– У меня промокашки симпатичнее, чем эта тряпочка. Но не волнуйтесь, я этим займусь.
– Помоги мне выбраться из этого сюртука, – сказал он повелительно. – Я чувствую себя так, будто меня обвила анаконда.
– О боже, ну зачем так ныть?! Давайте, просто осторожнее с булавками.
Но было уже поздно. Он резким движением стал снимать с себя сюртук, и не меньше полудюжины булавок впилось ему в плечо, заставив его взвыть от ярости.
– Снимай
– Господи, Андроклу[9] и то было легче сладить со львом. Хорошо, хорошо, замрите! – приказала я. Он открыл рот, явно в попытке сказать еще что-то гневное, но я уже подошла к нему вплотную, рассматривая плечо, и ему пришлось замолчать.
– Так, теперь садитесь в кресло, и тогда я пойму, что нужно делать.
Он послушно сел, и я наклонилась над ним, оценивая проблему.
– Булавки впились на всю длину, мне видны только головки. Сидите и не двигайтесь, я быстро все выну.
Он ничего не ответил, и я извлекла из его плеча с десяток булавок. На конце каждой из них дрожала капля крови. Я осторожно высвободила его из сюртука, спасая от остальных булавок. Жилет я тоже сняла и, как и ожидала, увидела кровавые следы на его рубашке.
– Пожалуйста, снимите рубашку. Нужно сделать кое-что еще.
Я порылась в сумке в поисках аптечки и вытащила нужный пузырек.
– Масло календулы. Ужасно старомодно, но тетя Люси всегда на него полагалась, – объяснила я. – Оно предотвратит любое возможное заражение от этих грязных булавок.
Он снял рубашку и снова очень осторожно сел – без сомнения, потому, что его брюки тоже были по всей длине заколоты булавками. Я сбрызнула маслом носовой платок и аккуратно смазала им места уколов и несколько царапин. Пока я его обрабатывала, он развлекался тем, что рассматривал пузырьки в моей аптечке, изучая разные масла и настойки. Он ничего не сказал, но выглядел задумчивым.
– Думаю, это должно вам казаться сущим пустяком после всего, что вы пережили, – заметила я, кивнув на его шрамы.
Он слегка пожал плечами.
– Да, но должен признаться, твои процедуры гораздо приятнее. По крайней мере, твои снадобья лучше пахнут. Кажется, бразильский парень, который латал мне раны, в свои припарки клал навоз.
– Прижмите, – скомандовала я. Он прижал носовой платок к одной из ранок, а я нагнулась, чтобы получше изучить его шрамы. Один из них пересекал его плечо и достигал татуировки с головой китайского дракона у него на спине.
– Впечатляюще, – пробормотала я. – Может, его припарки и были примитивны, но рану он зашил очень качественно. Возможно, вы помните, какого размера иглой он пользовался? Я бы сказала, что это игла для вышивания, а не для штопки, но хотелось бы в этом убедиться.
Стокер кисло взглянул на меня.
– Кажется, это была игла дикобраза. Ты закончила свое исследование?
Я выпрямилась и отряхнула юбку.
– Прошу прощения, но вы первым затронули эту тему. Можно больше не прижимать
Он вернул мне испачканный кровью носовой платок, и я убрала его в карман вместе с маслом календулы.
– Все готово. Я выйду, а вы попробуйте снять брюки, только аккуратно. Или, пожалуй, я оставлю масло календулы здесь.
Улыбнувшись, я протянула ему платок и масло и вышла из фургона.
* * *
Шатер Саломеи выглядел точно так, как я его себе представляла: воплощение чувственности, весь в складках шелка, густо пропитанный благовониями.
Но я не ожидала, что посреди комнаты будут сохнуть чулки, а по углам – копиться горы грязных носовых платков и несвежих сорочек. На оттоманке – золоченая картонная коробка конфет, по дивану разбросаны недоеденные сладости: здесь – кусочек кокоса, там – огрызок засахаренной дольки. Она жестом предложила мне сесть, я расчистила себе местечко на диване и примостилась рядом со стопкой пожелтевших от времени модных журналов. «Неудивительно, что она питает слабость к мистеру Стокеру, – мрачно подумала я. – В бытовом плане они удивительно похожи».
Она принялась копаться в сундуках.
– И как вам бродячая жизнь? – спросила она. – Думаю, очень непривычно.
– Почему вы так думаете?
Она томно пожала плечиком.
– Новых людей в этом деле видно сразу.
– Как интересно, – ответила я.
Она подняла голову и насмешливо взглянула на меня.
– Сразу можно было предположить, что языком вы масла не собьете. Вы не из тех женщин, у кого душа нараспашку, в которых кипят страсти! – воскликнула она, широко раскинув руки в жесте, который показался бы излишне вычурным даже Саре Бернар.
Меня позабавили ее умозаключения, но я решила, что сейчас не стоит ей на это указывать. За время своих путешествий я поняла, что обычно люди не могут устоять перед соблазном учить жизни тех, кто кажется им в чем-то менее сведущим, и мне пришло в голову, что я могу воспользоваться этим и побольше разузнать о моем так называемом муже и его нынешнем плачевном положении.
Саломея явно играла роль страстной любовницы, жалеющей тихоню-жену, и я подумала, что несложно будет воспользоваться ее самоуверенностью.
– О, прошу вас, не говорите о страсти, – пробормотала я. – В такие моменты я совсем теряюсь.
Секунду я сомневалась, не слишком ли очевидным было мое притворство, но сразу же поняла, что все в порядке. Саломея вновь окинула меня насмешливым взглядом и даже скривила губы. Представление было впечатляющее.
– Это оттого, что у вас холодная кровь. Удивительно, как Стокер мог жениться на такой женщине, – выпалила она. – Какой мужчина, сколько в нем огня! Когда он полон энергии, он как бык: сильный, гордый, такой чувственный!