Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5
Шрифт:
Затем он отошел шагов на десять-двенадцать и разложил перед собой ножи с аккуратностью хирурга. Через секунду он повернулся ко мне спиной, слегка зажав в ладони один из ножей. Он держал его за лезвие.
– Хочешь знать, когда я буду бросать его, или пусть это будет неожиданностью?
– Давайте уже начинать, – сказала я и крепко сжала зубы, почувствовав, как они стучат. Я вдруг поняла, как рада ремням, потому что осознала, что у меня все-таки могут сдать нервы, а уж колени и вовсе отказывались слушаться. Глаза я закрывать не стала. Я просто ждала, заставляя себя дышать медленно и спокойно, прямо как послушный ягненок,
Вдруг он замер и опустил руки.
– Знаешь, можно уже перестать молиться. Это очень отвлекает.
– Ой, как забавно, я даже не осознавала, что молюсь. Странно, ведь я совсем не религиозна.
– Мне подождать, пока ты пропоешь все гимны, или хочешь сразу перейти к тому, чтобы предать свою душу в руки Господа? Давай, я подожду.
– Я готова, – строго ответила я.
Он снова занял позицию для метания ножей, и на этот раз я даже не успела поволноваться. Я услышала свист у уха и сильный удар и только потом поняла, что у моей головы дрожит лезвие ножа, буквально в волоске от лица.
– Хм, пожалуй, чересчур близко, нужно подправить траекторию, – прокомментировал он свой бросок.
– Прекрасное замечание.
Следующее лезвие вонзилось с другой стороны от моей головы, но чуть дальше, а то, которое вошло в дерево прямо у меня над головой, было вообще рассчитано идеально. Он воткнул с дюжину ножей по периметру моего тела, и большинство из них попало именно туда, куда он их посылал. Затем он развязал ремни и подал мне руку. Я сделала шаг вперед и поняла, как сильно дрожат у меня колени.
Он крепко обхватил меня, не дав мне упасть. Моя голова уткнулась ему в плечо, и я услышала, как под моим ухом медленно и уверенно бьется его сердце. Это было очень умиротворяющее ощущение, но я быстро справилась со своей слабостью и отодвинулась от него.
– Я уже крепко стою на ногах, уверяю вас, – сказала я ему.
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Постарайся избежать этого вечером. Мы не можем себе этого позволить.
Он подошел к мишени, выдернул ножи и решительно удалился. Я не удивилась его неожиданной грубости. Мы волей судьбы оказались вместе в сложных обстоятельствах, и, несмотря на то что он пытался вести себя как обычно, я понимала: он постоянно осознает тот факт, что каждый раз, как он бросает нож, моя судьба оказывается полностью в его руках.
Потом я вспомнила о бароне и его словах, что он доверяет мою жизнь мистеру Стокеру, и задумалась, мог ли он предположить, как эти слова буквально воплотятся в жизнь.
Несколько часов спустя лагерь ожил в ожидании вечернего представления, и я поняла, что просто не могу найти себе места. Я знала, что это не нервы, потому что я никогда не отличалась особой нервностью, но все же решила, что глоток из фляжки с агуардиенте будет нелишним. Я все еще пила, когда услышала, что аккордеон Отто начал все громче играть соблазнительную мелодию, зазывая горожан на представление. Я слышала, как профессор повторяет давно заученную речь, очаровывая и привлекая местный народ, соблазняя его отдавать деньги, заглядывая в разные шатры. Он восхвалял геркулесову мощь Колоссо, настоящего мифологического героя, и заливался соловьем о размерах и красоте Тилли, самой толстой женщины в мире. Мускулатура Колоссо, несомненно, производила впечатление, но его длинная одежда телесного цвета непонятного происхождения и мохнатая львиная шкура
Зрелище было не из приятных, и я выпила еще немного, чтобы забыть о нем. Как раз в этот момент появился мистер Стокер в перешитом черном костюме (хоть все швы и были по-прежнему опасно натянуты) и в белой рубашке с расстегнутым воротом.
– Вам нужен галтуск, – решительно сказала я.
– Что?
– Галскут. Ой, опять неправильно. Ну, знаете, такая штука, одежда, ее повязывают на шею, – услужливо объяснила я.
– Галстук?
– Да, именно! А вы умный человек, – заметила я и помахала перед ним лоскутком алого шелка. – Саломея дала мне этот бесполезный шарф. Мне кажется, алый как раз подойдет, как думаете? Он прекрасно скроет кровь, если вы промахнетесь.
Он уставился на меня, и постепенно к нему пришло понимание.
– Боже милостивый, да ты пьяна как сапожник!
– Что вы, никакой инкокситации. Ну право, мистер Стокер, как вы могли такое предположить, как вам это в голову-то пришло?! Мои тети состояли в обществе трезвости.
Он забрал у меня фляжку с агуардиенте и сам сделал большой глоток.
– Ты хоть что-нибудь ела?
– Да-да. Волосатый мужчина, ну такой, как лев, он что-то принес мне поесть.
Я широко ему улыбалась. По какой-то необъяснимой причине я чувствовала себя вполне счастливо и совершенно расслабленно, оттого что позволю ему метать в меня ножи, и я решила ему об этом сообщить.
– Знаешь, Стокер, я даже довольна тем, что ты будешь швырять в меня ножи. Я совершенно уверена в твоих сопсобностях.
– Сопсобностях? О да, они у меня замечательные, – ответил он. – Так, стой здесь. У меня есть четверть часа на то, чтобы привести тебя в сознание, и, уверен, тебе это не понравится. Стой, не двигайся.
Он куда-то исчез, но скоро вернулся, а я все не могла найти свои туфли. Саломея отдала мне пару сатиновых туфель без задника на высоких каблуках, расшитых блестящими камушками. Я качалась из стороны в сторону, когда шла на них, но, кажется, как раз в этом и была задумка.
– Мистер Стокер, я что-то не могу найти свои туфли.
– Они у тебя на ногах, глупая женщина. А теперь слушай внимательно. Сначала нужно выпить этот кофе. Он черный, как черт, и адски крепкий. Выпей все целиком.
Я сделала, как он велел, поморщившись от ужасного вкуса.
– Умница-девочка. Теперь убери волосы назад, – приказал он и поставил на стол передо мной миску с водой.
Я попробовала, но локоны все время выбивались у меня из пальцев. Пробормотав ругательство, он встал позади меня и одним движением собрал мои волосы. Не предупредив меня о том, что будет дальше, он нагнул мне голову вниз, продержал мое лицо в холодной воде не менее десяти секунд, а затем резко поднял. Еще дважды он повторил эту процедуру, пока я наконец не высвободилась, тяжело дыша и с гораздо более ясным сознанием, чем пять минут назад.