Тайные близнецы Братвы
Шрифт:
Макар.
Я провожу пальцем, чтобы ответить, откидываясь на спинку стула. — Кузен, — приветствую я, мой голос резкий от нетерпения.
— Серж, — отвечает он мягко. В его тоне, как всегда, чувствуется легкая нотка превосходства. Макар всегда отличался изысканными манерами, дипломатическим налетом. Я предпочитаю более прямой подход. — Надеюсь, дела в Чикаго идут хорошо?
— Конечно, — коротко говорю я. — Чего ты хочешь, Макар?
Он тихонько посмеивается, звук скрипучий. — Прямо к делу. Я восхищаюсь этим. Я слышал о твоем маленьком предприятии
Его упоминание о Кьяре сжимает что-то в моей груди. Я ненавижу, как легко ее имя впутывается в мои дела. — Есть ли смысл в этом звонке, или тебе просто скучно?
Макар вздыхает, изображая раздражение. — Всегда такой колючий. Я позвонил, чтобы напомнить тебе, что семья Винчи уже не та, что была раньше. Они могут быть тенью себя прежнего, но тени имеют свойство подкрадываться незаметно.
— Я знаю, что делаю, — резко отвечаю я, раздражение выплескивается наружу. — Мне не нужны твои советы.
— Конечно, нет, — спокойно отвечает Макар. — Просто помни, Серж, наши враги не всегда очевидны. Иногда они — те, кто улыбается больше всех.
Я сжимаю челюсти, ненавидя намек. — Если это все, то мне есть над чем работать.
— Еще одно, — говорит он, прежде чем я успеваю повесить трубку. — Я надеюсь, ты будешь на семейном сборе на следующей неделе?
Мысль о том, чтобы пообщаться с родственниками, притвориться, что тебя волнуют их пустяковые проблемы, почти заставляет меня тут же повесить трубку. — Я буду там.
— Хорошо. Важно, чтобы мы выступили единым фронтом. До встречи, Серж.
Он вешает трубку, прежде чем я успеваю ответить, оставляя меня с растущим чувством раздражения. Макар всегда имеет привычку подкалывать меня, но на этот раз, правда за его словами жалит.
Кьяра — не просто отвлекающий маневр. Она — угроза. Прекрасная, опасная угроза, от которой я, похоже, не могу держаться подальше.
Я бросаю телефон на стол, откидываюсь назад и провожу рукой по лицу. Мой почтовый ящик переполнен сообщениями, требующими моего внимания, но все, о чем я могу думать, это как Кьяра смотрела на меня вчера вечером — дерзко, смело, совершенно опьяняюще.
Впервые за долгое время я не просто играю в игру. Я в нее вложен. Это опасное место.
Глава 4 — Кьяра
Равномерный гул реактивного самолета заполняет салон, смешиваясь с редким звоном бокалов, когда я кручу вино в руке. Глубокая красная жидкость ловит тусклый свет над головой, мерцая, как жидкий огонь.
Мой взгляд устремляется к бесконечным просторам облаков за окном, но мой разум не так спокоен, как вид. Данте сидит напротив меня, его выражение лица спокойно, но глаза пронзительны. Он уже некоторое время молчит, наблюдает, ждет. Я чувствую тяжесть его суждения, хотя он пока его не озвучил.
Когда он наконец прочищает горло, это прорезает тишину каюты, словно нож. — Как ты думаешь, что скажет Лоренцо, если узнает об этой маленькой… договоренности?
В его голосе звучит та самая нота неодобрения, которую
Данте слегка откидывается назад, скрещивая руки на груди. — Он все еще твой брат. Имя Винчи лежит на ваших плечах. Неважно, какое расстояние вы прокладываете между собой, наследие вашего отца связывает вас вместе.
Мои пальцы сжимают край стола, давление приземляет меня. Лоренцо и я всегда были как масло и вода. Как мой единокровный брат, он унаследовал все, что имело значение в нашей семье — власть, преданность ближайших союзников нашего отца, тяжесть ожиданий. Он никогда не верил в мои возможности. Неважно, сколько сделок я заключаю, неважно, на какие риски я иду, чтобы восстановить то, что мы потеряли, он всегда видит во мне обузу, а не актив. Для него я просто Кьяра.
— Мне не нужно его одобрение, — наконец говорю я, мой голос тверд, несмотря на гнев, кипящий под поверхностью. — Лоренцо занят строительством своей империи в Италии. Я делаю то, что должна делать — для себя и для чести нашей семьи. Если он узнает об этой сделке, то так тому и быть. Пусть разбирается с ней, как хочет.
Данте долго изучает меня, его темные глаза непроницаемы. — То есть, это все еще о мести?
— Конечно, так и есть. — Мой ответ звучит резче, чем я предполагала. Я отодвигаю бокал с вином в сторону, звон громче, чем я хотела. — Шаровы не просто убили моего отца. Они разрушили все, что у нас было в Чикаго. Они унизили нас, уничтожили нас. Я здесь не из-за какой-то мелкой обиды, Данте. Речь идет не только о мести. Это о справедливости.
Выражение его лица слегка смягчается, но голос остается твердым. — А Серж? Что ты планируешь с ним?
Уголок моего рта приподнимается в слабой, невеселой улыбке. — Серж Шаров думает, что может использовать меня. Манипулировать мной. Я позволю ему верить в это. В конце концов, я найду его слабое место. Оно есть у каждого.
Данте не выглядит убежденным, но он наклоняется вперед, положив предплечья на колени. — Говорят, он потерял своего лучшего друга около года назад. Человека по имени Энтони. Самоубийство.
Это привлекает мое внимание. Я наклоняю голову, прищуриваюсь. — Самоубийство… что случилось?
— Никто не знает всей истории, — отвечает Данте. — Люди говорят, что Серж тяжело это пережил. Энтони был не просто другом. Они были как братья. Если в броне Сержа и есть трещина, то это может быть она.
Я медленно киваю, колесики в моем сознании уже крутятся. Такая личная потеря оставляет шрамы. Неважно, насколько холодным или расчетливым притворяется Серж, горе всегда находит способ задержаться. Если я смогу раскрыть, что на самом деле произошло с Энтони, это может стать ключом.
— Приятно знать, — наконец говорю я размеренным тоном. — Что-нибудь еще?