Тайные близнецы Братвы
Шрифт:
Глава 5 — Серж
Столовая — образец изысканности, каждая деталь тщательно продумана, чтобы создать идеальную обстановку. Хрустальные бокалы сверкают под мягким светом люстры, белые розы, элегантно расположенные в серебряной вазе, служат центральным элементом, а слабый гул классической музыки наполняет воздух. Это не мое обычное предпочтение на ужине, но Кьяра Винчи — не просто гостья. Сегодняшний вечер о том, чтобы произвести впечатление, о контроле и о том, чтобы задать тон тому, что ждет впереди.
Кьяра
— Это исключительно, — говорит она, разрезая филе-миньон с грацией, которая кажется непринужденной. — Лучше, чем все, что я пробовала в Италии или Монако, если уж на то пошло.
— Я надеюсь на это, — спокойно отвечаю я. — Я сказал шеф-повару, чтобы он не жалел усилий. Не каждый день я принимаю кого-то вроде тебя.
Ее бровь слегка приподнимается, уголки губ изгибаются в слабой улыбке. — Кто-то вроде меня, ты имеешь в виду кого-то из семьи, с которой ты воевал десятилетиями?
Я откидываюсь на спинку стула, и тень ухмылки скользит по моим губам. — Влиятельная, умная бизнесвумен, на самом деле. Имя Винчи — просто бонус.
Она издает короткий, удивленный вздох. — Лесть. Как предсказуемо.
— Лесть предсказуема только тогда, когда она незаслуженна, — возражаю я, наблюдая, как ее улыбка на мгновение исчезает, сменяясь более задумчивым выражением.
Ее вилка зависла над тарелкой, пока она изучала меня. — У тебя есть манера обращаться со словами, Серж. Я понимаю, почему люди следуют за тобой.
— Слова — это всего лишь инструменты, — говорю я, пожимая плечами. — Важно то, что вы с ними делаете.
На мгновение в комнате становится тихо, заряженной скрытым напряжением. Я замечаю, как ее рука слегка сжимает бокал с вином, прежде чем она его ставит. Она что-то скрывает, но я не давлю. Пока нет.
— Знаешь, — говорит она, нарушая тишину, — я этого не ожидала.
— Ожидала чего?
Она неопределенно машет рукой в сторону комнаты. — Ужин в пентхаусе, еда, приготовленная шеф-поваром, удостоенным звезды Мишлен. Все очень… цивилизованно.
Я усмехаюсь, поднимая бокал. — А чего ты ожидала, Кьяра, подсобку с голой лампочкой, свисающей с потолка?
Ее смех тихий, но искренний. Он застает меня врасплох. — Что-то вроде того. Твоя репутация опережает тебя, Серж. Такой уровень утонченности не был частью истории.
Я наклоняюсь вперед, кладу локти на стол. — Утонченность имеет свое место. Иногда она эффективнее грубой силы.
Ее взгляд становится острее. — Что ты используешь ко мне сегодня вечером: утонченность или силу?
— А ты не хочешь знать? — Мой
— Хочу, — отвечает она тихим, почти вызывающим голосом.
Мы продолжаем есть, наш разговор переходит на более легкие темы — ее любимые части Италии, моя собственная связь с Чикаго. Она говорит о виноградниках и Флоренции, ее описания рисуют яркие картины в моем сознании. Я рассказываю ей о городе, который сформировал меня, о горизонте, энергии, упорстве. Она слушает, ее внимание непоколебимо, и на мгновение легко забыть о давней вражде между нашими семьями.
— Ты действительно любишь этот город, — замечает она, и ее тон скорее любопытный, чем обвиняющий.
— Это у меня в крови, — просто говорю я. — Куда бы я ни пошел, Чикаго всегда тянет меня обратно. А как насчет Италии? Ты чувствуешь то же самое?
Ее лицо на мгновение омрачается, прежде чем она выдавливает улыбку. — Иногда. Это сложно.
— Осложнения, как правило, возникают, — говорю я, внимательно наблюдая за ней.
Она не вдается в подробности, а я не настаиваю. Вместо этого я наливаю ей еще один бокал вина, от которого она отказывается в пользу воды. Сдвиг не ускользает от меня, но я откладываю его на потом.
К тому времени, как подается десерт — декадентский тирамису — снаружи бушует буря. Вспышки молний, освещая окна от пола до потолка, а вдалеке раздаются раскаты грома.
Когда трапеза подходит к концу, она переключает внимание на вид позади меня, на городские огни, сверкающие как звезды, едва проглядывающие сквозь грозовые облака. Она стоит, направляясь к стеклу, ее силуэт обрамлен сиянием города.
— Как красиво, — тихо шепчет она.
Я присоединяюсь к ней, стоя достаточно близко, чтобы уловить слабый запах ее духов. — У Чикаго есть свои моменты.
Она смотрит на меня, ее глаза встречаются с моими с вызовом. — Это был один из моментов?
Я ухмыляюсь. — Я бы так сказал.
На короткое мгновение мы стоим в тишине, напряжение между нами столь же ощутимо, как гул города внизу. Когда она наконец полностью поворачивается ко мне лицом, в выражении ее лица мелькает что-то — любопытство, веселье, может быть, даже уважение.
— Спасибо за ужин, — говорит она искренним тоном. — Это было… неожиданно.
— Надеюсь, это будет приятной неожиданностью, — говорю я, ухмыляясь.
Ее губы дергаются, но она не дает мне удовлетворения в виде широкой улыбки. — Я позволю тебе решить.
Буря снаружи усиливается, вдалеке грохочет гром, а дождь стучит в окна. Я смотрю на Кьяру, ее рука зависла около сумочки, словно она раздумывает, стоит ли бросать вызов буре. Ее губы сжимаются в тонкую линию, выдавая ее разочарование.
— В такую погоду ехать опасно, — говорю я спокойным, но твердым тоном. — Останься на ночь.
Ее брови выгибаются, на лице мелькает скептицизм. — Что бы мы сделали, Серж? Смотрели на дождь, пока он не прекратится?