Тайные близнецы Братвы
Шрифт:
К тому времени, как мы оба запыхались, лёжа, запутавшись в простынях, я не могу не ухмыльнуться при виде её. Кьяра Винчи, женщина, которая не так легко подчиняется, лежит рядом со мной с растрепанными волосами и губами, распухшими от моих поцелуев.
— Ты — проблема, — говорит она тихим, но с нотками веселья голосом.
— Я еще не закончил с тобой.
Она приподнимается на локте, ее глаза сужаются, волосы падают на голое плечо. — Мне нужна минутка, — говорит она твердым тоном. — Ты не можешь мной командовать, Шаров.
Я наклоняюсь
Ее челюсть сжимается, и на мгновение мне кажется, что она сейчас набросится на меня, но вместо этого она пронзает меня взглядом, достаточно острым, чтобы пронзить сталь. — Я не твоя игрушка, — резко говорит она. — Я не принадлежу тебе.
Огонь в ее голосе заставляет мой пульс биться чаще. Боже, она бесит, но это только заставляет меня хотеть ее еще больше. Я отхожу назад, скрещивая руки на груди, я смотрю на нее, моя улыбка становится шире. — Ты еще не принадлежишь мне, — говорю я, мой голос тихий и размеренный. — Но давай не будем притворяться, что тебе это не нравится так же, как и мне.
Она закатывает глаза, натягивая простыни повыше на грудь, словно защищаясь от меня. — Мне не нужно твое разрешение, чтобы наслаждаться, — парирует она.
— Ясно, — говорю я, ухмылка все еще на месте. — Не думай, что ты сможешь сопротивляться мне, когда ты хочешь этого так же сильно, как и я.
Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она отводит взгляд, словно собираясь с духом. Она сильная, но я вижу трещины в ее броне, как ее грудь поднимается и опускается с каждым размеренным вдохом. Это не подчинение, это сдержанность. Черт возьми, если это не заставляет меня уважать ее еще больше.
— Ладно, — говорю я через мгновение, откидываясь на спинку кровати. — Не торопись, Кьяра. Отдохни, если хочешь. Я тебе позволю — на этот раз.
Ее глаза снова смотрят на меня, и она поднимает бровь. — Как щедро с твоей стороны, — говорит она, и сарказм сочится из каждого слова.
Я усмехаюсь, качая головой. — Ты — нечто особенное, ты знаешь это?
— Мне говорили, — холодно отвечает она, садясь и проводя пальцами по волосам. Она не смотрит на меня, сосредоточившись на том, чтобы сгладить путаницу эмоций на своем лице.
Я не могу не восхищаться видом — ее длинной, стройной фигурой, тем, как ее кожа светится в тусклом свете. Она пленительна во всех смыслах этого слова, и мое внимание приковано не только к ее телу. Ее ум, ее огонь, ее отказ позволить кому-либо — включая меня — диктовать, кто она и что она делает.
— Ты не похожа ни на кого из тех, кого я встречал раньше, — признаюсь я, и слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить.
Ее взгляд мелькает в моем направлении, в ее глазах мелькает удивление, прежде чем она ухмыляется. — Не будь таким сентиментальным сейчас, Шаров. Ты испортишь свою репутацию.
Я смеюсь, наклоняясь ровно настолько, чтобы коснуться губами ее губ, мягко и дразняще. — Не волнуйся, Кьяра. Моя репутация —
Глава 6 — Кьяра
Холодный, свежий воздух чикагской осени окутывает меня, когда я стою перед могилой отца. Полированный мраморный надгробный камень блестит в угасающем дневном свете, его имя смело выгравировано на его поверхности. Фернандо Винчи. Имя, которое когда-то внушало уважение и страх в равной степени, теперь превратилось в каменную плиту и воспоминания, которые горят слишком ярко.
Я опускаюсь на колени, ставлю у основания букет белых лилий. Они были его любимыми. Он всегда говорил, что они символизируют чистоту, хотя чистота была последним, что ассоциировалось с его наследием. — Ciao1, папа, — шепчу я, мой голос еле слышен. — Я не забыла. Обещаю.
Обещание — это то, что заставляет меня двигаться вперед, единственное, что поддерживает меня, когда моя решимость начинает давать сбои. Как сейчас. Прошлый месяц был отвлечением, которого я не ожидала. Серж Шаров. Одно только имя вызывает бурю эмоций — желание, гнев, смятение. Я ненавижу, что он у меня в голове, его ухмылка преследует меня на каждом шагу. Я ненавижу, что позволила себе приблизиться к нему, забыв, даже на мгновение, зачем я здесь.
Мои пальцы сжимают стебли лилий, когда во мне бурлят противоречивые эмоции. Часть меня чувствует что-то к нему. То, как он смотрит на меня, то, как он прикасается ко мне — есть притяжение, неоспоримое и сводящее с ума. А есть и другая часть, та, которая напоминает мне моего отца, лежащего безжизненно в луже собственной крови. Та, что шепчет, что Серж заслуживает той же участи.
Хруст гравия позади меня вырывает меня из моих спиралевидных мыслей. Я напрягаюсь, инстинктивно тянусь к маленькому лезвию, спрятанному под пальто.
— Я так и думал, что ты будешь здесь, — раздается глубокий, знакомый голос, ровный и уверенный.
Я встаю, медленно поворачиваясь. Серж стоит в нескольких футах от меня, его руки в карманах его сшитого на заказ пальто. Его пронзительные голубые глаза устремлены на меня, в их глубине мерцает что-то нечитаемое. Он выглядит непринужденно собранным, как всегда, но в его челюсти есть напряжение, которое говорит мне, что он здесь не для любезностей.
— Что ты здесь делаешь? — Мой голос звучит холоднее, чем я предполагала.
— Я мог бы спросить тебя о том же самом, — парирует он, делая шаг вперед. — Ты избегаешь меня. Несколько дней, даже недель. Мне не нравится, когда меня игнорируют, Кьяра.
Я скрещиваю руки, стоя на своем. — Может быть, мне просто нужно было немного пространства.
Он выгибает бровь, намек на веселье изгибает его губы. — Пространство. Интересный выбор слов для человека, который, кажется, полон решимости занять все мои мысли.
Его слова на мгновение выводят меня из равновесия, но я быстро беру себя в руки. — Я здесь не для того, чтобы говорить о нас, Серж.