Те слова, что мы не сказали друг другу

Леви Марк

— С кем?

— А ты с кем сегодня ужинала?

— Совершенно одна.

— Имею страшное подозрение, что ты мне врешь, и потому вешаю трубку; если хочешь, позвони мне завтра. Пока, целую!

Джулии не удалось продолжить разговор, она услышала щелчок отключенного телефона; Стенли, вероятно, уже поспешил в свою гардеробную.

*** Звонок вырвал Джулию из сна. Она потянулась всем телом, сняла телефонную трубку, но услышала только ровный гудок. Встав с постели, она шагнула к выходу, но тут же спохватилась, что не одета, подняла с пола халат, сброшенный накануне у кровати, и торопливо накинула

его.

За дверью стоял коридорный. Когда Джулия открыла, он вкатил в комнату тележку с «континентальным» завтраком и парой яиц всмятку и принялся расставлять еду на низком столике.

— Но я ничего не заказывала, — сказала она.

— Три с половиной минуты, как вы привыкли, — я имею в виду яйца, все правильно?

— Да, верно, — недоуменно ответила Джулия, ероша волосы.

— Мы все сделали согласно указаниям мистера Уолша.

— Но я не голодна… — промямлила Джулия, глядя, как молодой человек снимает скорлупу с верхушки яйца.

— Мистер Уолш меня предупредил, что вы и это скажете. Да, и последнее, что я должен сообщить вам перед тем, как уйду: он ждет вас в холле в восемь часов, то есть через тридцать семь минут, — сказал он, взглянув на часы. — Приятного дня, мисс Уолш, сегодня отличная погода, желаю вам хорошо провести время в Берлине.

И коридорный скрылся, провожаемый изумленным взглядом Джулии.

Она осмотрела накрытый стол: апельсиновый сок, хлопья, свежий хлеб — все как в лучших домах! Решив проигнорировать этот завтрак, она пошла было в ванную, но с полпути вернулась и села на диванчик. Обмакнула палец в яичный желток, облизала его и в конце концов с аппетитом съела почти все, что перед ней стояло.

Быстро приняв душ и кое-как высушив волосы, она оделась, натянула туфли чуть ли не на ходу, прыгая на одной ножке, и вышла из комнаты. Было ровно восемь, минута в минуту!

Энтони ждал ее возле стойки портье.

— Опаздываешь! — заметил он, едва Джулия вышла из лифта.

— Значит, три с половиной минуты? — сказала она, задумчиво глядя на отца.

— Кажется, ты любила, чтобы яйца варились именно столько, не правда ли? Но давай поторопимся, через полчаса нам предстоит встреча, а при этих пробках дай бог успеть вовремя.

— Встреча? Где и с кем?

— В центральном офисе профсоюза немецкой печати. Нужно же с чего-то начать поиски, верно?

Энтони прошел через вертящуюся дверь и попросил швейцара вызвать такси.

— Как же тебе это удалось? — спросила Джулия, садясь в желтый «мерседес».

— Я позвонил туда с самого утра, пока ты еще мирно почивала.

— Разве ты говоришь по-немецки?

— Я мог бы сообщить тебе, что в числе технологических чудес, которыми я напичкан, есть и программа, позволяющая мне бегло объясняться на пятнадцати языках, — не знаю, произведет ли это на тебя впечатление, но если нет, то, надеюсь, ты не забыла, что я несколько лет прослужил в Германии. С того времени у меня остались кое-какие навыки разговорного немецкого, и я вполне сносно могу выразить все, что надо. А вот ты хотела навсегда остаться здесь жить и, стало быть, владеешь хоть немного языком Гёте?

— Все напрочь забыла!

Такси направилось в сторону Штюлерштрассе, затем, на следующем перекрестке, свернуло

налево и проехало через парк. Огромная липа раскинула свою тень на изумрудно-зеленой лужайке.

Машина мчалась вдоль недавно отремонтированной набережной Шпрее. Новые здания по обе стороны реки, одно современнее другого, соперничали друг с другом в прозрачности фасадов и оригинальности архитектурных стилей — свидетельствах смены эпох. Квартал, по которому они ехали, соседствовал со старой границей, где некогда тянулась мрачная Стена. Но от тех времен здесь уже не осталось никаких следов. Впереди высилось огромное здание Конгресс-центра со стеклянными стенами. Чуть дальше на обоих берегах реки раскинулся еще более внушительный комплекс. Попасть в него можно было по легкому пешеходному мостику. Они вошли и отыскали помещение профсоюза печати. В приемной сидел служащий, и Энтони на вполне приличном немецком объяснил ему, что они разыскивают некоего Томаса Майера.

— По какому поводу? — спросил тот, не отрываясь от чтения бумаг.

— У меня есть для господина Майера важная информация, которую я могу сообщить только ему лично, — вежливо ответил Энтони.

И поскольку эти последние слова привлекли наконец внимание собеседника, он тотчас добавил, что будет бесконечно признателен профсоюзу, если ему сообщат, где можно найти означенного господина Майера. Разумеется, речь идет не о его домашнем адресе или телефоне, но лишь о координатах того органа печати, для которого он работает.

Служащий попросил Энтони подождать и отправился к начальству.

Затем Энтони и Джулию пригласили в кабинет заместителя директора. Сев на диван, над которым висела большая фотография — явно хозяина кабинета, который гордо демонстрировал свой богатый рыбный улов, Энтони слово в слово повторил ему свою просьбу.

— Значит, вы разыскиваете этого Томаса Майера, чтобы сообщить ему некую информацию? Можно узнать, какую именно? — спросил чиновник, поглаживая усы.

— К сожалению, я не могу открыть ее вам, но заверяю вас, что для него она имеет первостепенное значение, — ответил Энтони самым что ни на есть проникновенным тоном.

— Что-то я не припомню никаких значительных статей, подписанных этим вашим Томасом Майером, — раздумчиво протянул замдиректора.

— Так вот, эта ситуация может в корне перемениться, если вы поможете нам войти с ним в контакт.

— А какое отношение к этой истории имеет фрейлейн? — спросил чиновник, разворачивая свое кресло к окну.

Энтони обернулся к Джулии, которая с самого начала разговора не произнесла ни слова.

— Абсолютно никакого, — ответил он. — Фрейлейн Джулия — моя ассистентка.

— Я не уполномочен сообщать какую бы то ни было информацию о членах нашего профсоюза, — объявил замдиректора, поднимаясь с кресла.

Энтони тоже встал и, подойдя к чиновнику, положил ему руку на плечо.

— То, что я намерен сообщить Томасу Майеру, ему одному, — сказал он властно, с нажимом, — может изменить его жизнь к лучшему, изменить коренным образом. Не заставляйте меня думать, что профсоюзный деятель вашего ранга способен ставить препоны успешному развитию карьеры одного из членов своей организации. Ибо в этом случае мне будет очень легко обнародовать факт такого отношения.