Tell yourself
Шрифт:
— Я не злюсь, — уставившись в стену, произнёс он, чтобы это дошло до её черепной коробки, — но это не значит, что меня не ставит в тупик моё собственное поведение, — он сдвинулся с края кровати, и Орихиме откатилась в сторону, предоставляя ему место. — Ты была права, что спросила меня, почему я такой неуверенный. Это не похоже на меня.
— Ну да, — согласилась она.
— Поэтому я начал искать источник этой неуверенности, добравшись пока до сути наших отношений. Но мне не хочется признавать, что меня предало собственное сердце.
По тому, как соприкасались
— Сердца могут ошибаться, Улькиорра-кун. Они лежат в коре всех чувств, даже плохих. Например… когда кто-то делает что-то ужасное тебе и своим сердцем ты чувствуешь, что хочешь ненавидеть этих людей, но решаешь, что этого лучше не делать, — она наклонила голову к его плечу. — Ты всегда мог говорить напрямую. Мне нравилось, что ты не смягчаешь обстоятельства, чтобы не ранить чувства людей. Я совсем другая. Но когда ты любишь кого-то, хочется скрыть боль, которую эти люди вызывают, чтобы они не расстраивались. Это ты и сделал, и по этой причине ты позволил себе стать неуверенным.
— Значит, ты говоришь, что для меня же лучше ранить твои чувства.
— Я говорю, что для тебя лучше быть честным. Неважно, насколько ты уже человек, никогда-никогда не отбрасывай свою честность.
Улькиорра рассматривал их переплетённые руки. Даже у сердца есть свои недостатки. Даже сердце допускает ошибки.
— Отлично, — сказал он, — тогда я буду честен и скажу тебе, что я не хочу оставлять тебя, — румянец в полною силу снова разгорелся на её щеках. — Тем не менее, я уверен, что отъезд — это правильный выбор. Если я не найду цель в этом мире, то тебе и дальше придётся руководить мной, и если я растеряю всю свою человечность, то я бы лучше рискнул своей жизнью в Уэко Мундо, чем заставил бы тебя поверить, что ты обманулась во мне.
Орихиме наклонилась и поцеловала его.
— Всё в порядке, — произнесла она. — Я же сказала, что рада, что ты так поступаешь, и я именно это и имела в виду. Правда. Так что не прибегай обратно в Японию до того, как сделаешь то, чего хочешь. Даже если это займёт год или пять, или десять.
Улькиорра притянул её ближе, целуя её в ответ.
— Значит, ты будешь ждать меня так долго, — пробормотал он, — но что если ты передумаешь?
Орихиме хотела сказать ему, что эти страхи беспочвенны, что он не должен быть таким пессимистичным. В конце концов, сейчас она думала, что такое невозможно. Но он не просто думал, что она магическим образом разлюбила его за пару недель. Это логика возобладала над чувствами. Он понимал, что люди меняются, когда находятся вдалеке друг от друга, и лишь некоторых не затрагивали эти изменения. Она будет жить своей жизнью, он — своей. Где они окажутся в конце всего этого, дело случая.
— Какими бы мы ни стали в будущем, — сказала она, — это всегда будет твой дом.
— Ты возвращаешь ключи завтра.
—
— Сомневаюсь, — рука Улькиорры сжала её. Они сели вместе, позволяя мыслям пуститься в свободный полёт, пока не устаканятся в тишине. Её веки снова потяжелели, и она накинула покрывало поверх своих плеч, обещая себе, что всего лишь немного вздремнёт.
— Разбуди меня, если пройдёт слишком много времени, — сказала она ему.
— А если я засну? — спросил он, понимая, что вполне мог это сделать.
— Тогда я разбужу тебя, — пробормотала Орихиме, клевая носом, её рука всё ещё сжимала его. Он вспомнил о том, как ей было больно и как она плакала из-за того, что боялась, что забудет о проведённом вместе времени. Из-за этого болело сердце. Как он мог перестать нуждаться в ней? Разве не она была первой, кто полюбил его? Кто в Уэко Мундо хоть бы раз посмотрел на него и попросил не уходить?
Он лёг рядом с ней, запоминая каждую деталь её безмятежного лица, и заснул, изумляясь тому, как же это здорово быть необходимым.
***
Когда Орихиме снова проснулась, она прижималась к Улькиорре, чья рука покоилась на её талии. В комнате всё ещё было темно, так что она поняла, что спала недолго. Пока её глаза привыкали, она рассматривала черты лица Улькиорры: она никогда не видела его таким расслабленным во сне. Он равномерно дышал, его грудь вздымалась и опускалась в паре дюймов от её лица. И было как-то странно думать, что раньше тут была дыра, когда сейчас… сейчас…
Он любил её. Он любил её всё это время? Она ничего не замечала, пока он скрывал такую важную вещь? И что хуже, любила ли она его? Она знала, что её чувства к нему были сильны, сильны настолько, что мысль о его отъезде с восходом солнца причиняла боль, сильны настолько, что его высказывания осчастливливали её так, что она понятия не имела, что ей с собой делать. Но могла ли она назвать это любовью, когда она даже не могла представить, что они поженятся?
Это же делали люди, которые любили друг друга, да? Они женились. И они вступали в… физическую близость… и они заводили детей. Её лицо покраснело. Нет. Она определённо не могла думать об этом. Даже просто вот так невинно лежать рядом с ним смущало её.
Но было ли это тем, что он имел в виду, когда говорил, что любит её? Должна ли она спросить?
Она потянулась и провела указательным пальцем по линии на его щеке. Его дыхание изменилось, и через секунду он открыл глаза. Орихиме смотрела на него, пока он пытался понять, где они находятся, затем сколько время, и она радостно улыбнулась, когда следующее, что он сделал, — это притянул её ближе к себе, зарываясь носом в её волосы.
Ладно, может, пока она и не слышит свадебных колоколов, но она не против этого. И какие бы чувства она не испытывала к нему, она хотела воспользоваться временем, изучая их. Иначе было бы нечестно по отношению к нему.