Tell yourself
Шрифт:
— Я останусь в Токио, — заявила Касуми.
— Я поеду в деревню! — воскликнула Орихиме.
— Деревню? — они привыкли к её странностям, но… — Почему в деревню? Это же… деревня.
— Ммм. Когда я была маленькой, мой брат отвозил меня в деревню на лето, чтобы я посмотрела на подсолнухи. Мы останавливались в гостинице на ночь, ели арбуз, гонялись за светлячками, попадали под ливни и представляли, что наткнёмся на Тоторо на автобусной остановке. Было так весело! — Орихиме радостно вздохнула от воспоминаний, которые тускнели со временем, но всё равно пробуждали чувство истинной незамысловатой радости. — И кроме того, если мне не понравится, я могу просто…
Её
—…она опять ушла? — спросила Касуми, но затем вытянула шею и заметила, что Орихиме просто перестала идти и находилась в паре шагов от них, оглядываясь назад.
— Орихиме-тян?
Орихиме не двигалась, не моргала, не слышала, не дышала.
— Орихиме-тян, что-то не так?
Они никогда не видели её глаза такими широкими. Её руки начинали трястись, а сердце, казалось, так разрослось, что рвалось через дыхательные пути, до боли сильно колотясь.
— Мне надо идти, — прошептала она.
— Что?
Она везде узнает это духовное давление.
Одарив подруг беглым взглядом, она улыбнулась такой безумной улыбкой, что они чуть не отшатнулись от неё.
— Простите. Потом я всё компенсирую.
И она побежала.
Не думая, не останавливаясь и не заботясь о тех, кто смотрел на неё, как на сумасшедшую, она бежала. Её аккуратно уложенные волосы развевались за спиной, её сумка билась о бок, её ноги кричали, что сандалии с ремешками не созданы для спринта. Ей пришлось обнять себя, чтобы больше не причинять себе боли, но она не замедлялась. Она пересекла кампус университета, спугнув птиц, ждущих еды, и чуть не сбила компанию посетителей.
Ну почему она жила так далеко? Она не могла дышать. Она давно так не бегала. Но она продолжала. Из университета, вниз по улице домой. Пот выступил на коже, гнетущая сырость дождливого сезона сработала против неё. Свирепая судорога сводила живот. Её вырвет. Она отключится. Из-за сандалий будут кровоточить ноги.
И вот ступеньки! Она спотыкнулась на них, чуть не упав лицом вниз, когда её сандалии соскочили и пальцы её ног ударились о бетон. Ой, но она сможет вылечить их позже. Она была так близка, так близка к этому нечёткому присутствию пустого, что её сердце сочилось ещё большей радостью и болью, чем при каком-либо ещё беге. Она достигла дома и начала шарить в сумке в поисках ключа, чуть не плача, когда он убегал от её загребущих пальцев. Но затем она нашла его. Ключ был в замке. Замок с кликом отворился. Дверь в квартиру открылась, и Орихиме кинулась в гэнкан, рухнув на руки и колени, даже не сняв обувь.
Пусто. Пусто. В гостиной было пусто. Она скривилась, тяжело дыша, потея, уверенная, что вскоре её вырвет или она отключится. Она упустила его? Он пришёл, увидел, что здесь никого нет и решил…
Отдалённый звук открывшейся сеточной двери заставил её подорваться с места. Её дыхание ещё не вернулось к нормальному. Её сердце бешено билось в грудной клетке. Ей удалось встать на свои зудящие, опухшие ноги и сделать пару неустойчивых шагов в сторону спальни.
Но затем всё поплыло перед глазами и у краёв замигали чёрные точки. Квартира накренилась,
Она открыла глаза, и вот он где.
Целый. Живой. Настоящий. Эти зелёные глаза, которые могли быть открытыми окнами или непроницаемыми стенами, смотрели на неё с неприкрытым беспокойством. Чёрные волосы — он всё-таки их подстриг — по ним она так хотела провести пальцами, как во множестве снов, которые она помнила лишь наполовину. Извечный хмурый вид, расслаблявшийся только в её присутствии.
Но что-то было иным, что-то пропало, это… Она потянулась и дотронулась до его щеки, пробегаясь пальцами по бледной коже, которая больше не была разделена бесконечными слезами. Их не было. Он больше не плакал. Как это возможно?
А… Он нашёл то, что искал, да? Она могла сказать это, лишь взглянув на него.
Мог ли он сказать, лишь глядя на неё, к осознанию чего она пришла в его отсутствие?
Когда её лёгкие перестали изнывать от боли, ей удалось выудить из себя единственные всеохватывающие слова, которые смог выдать её мозг.
— Добро пожаловать домой, — рука Улькиорры накрыла её, держа её осторожно, когда он повернул голову и поцеловал пульсирующее запястье.
— Я вернулся, — сказал он.
Новая глава их жизни началась.
========== Знаки ==========
Орихиме сидела, ёрзая на диване; её нервы были натянуты так сильно, что она была уверена, что сейчас выскочит, как пуля, и отрекошетит от стен гостиной в любую секунду. Её измученные ступни были вылечены, но ноги до сих пор сводила судорога, поэтому она оставила их в покое. На другом конце дивана Улькиорра одарял её своим запатентованным непостижимым взглядом. Урахара оставил его на балконе вместе со всеми вещами, которые он привёз из их поездки, и теперь они были сложены в кучу рядом с диваном.
Больше они ничего не говорили. Когда Орихиме более или менее оправилась от полуобморока и могла стоять самостоятельно на своих зудящих ногах, она подняла голову на обычную высоту, необходимую, чтобы посмотреть Улькиорре в глаза, однако же она пристально смотрела на его рот. Орихиме моргнула, подняла голову ещё чуть выше и затем резко вскрикнула:
— Ты подрос! — так пронзительно, что человеческие уши с трудом могли услышать.
— Да, — сказал он довольно, — если этому телу было чуть больше двадцати, когда я пришёл в этот мир, то у меня есть ещё пара лет, чтобы подрасти.
Только это и было сказано, ну помимо того, что она пригласила его сесть. Теперь он осматривал её своим исследующим взглядом, и она была встревоженной и радостной и хотела услышать всё и рассказать ему всё, но не знала, с чего начать. К счастью, Улькиорра нарушил тишину, избавляя её от выбора.
— Я пытаюсь понять, разговариваешь ты со мной или нет, — Орихиме поборола улыбку. Она скрестила руки и накинула на себя безразличный вид.
— Ты принёс мне подарки?