Тема с вариациями
Шрифт:
Тот не отвечает. Возмущенно отходит к окну и смотрит на улицу.
— «Ы»! — говорит Боб, поглядев в учебник.
— Что? — встрепенулся Мэйсон.
— Она так произносится, сэр. Эта буква.
Мэйсон с отвращением снова отворачивается к окну.
Улицы Амстердама. По ним следует фиакр, в котором сидят Максимов и Вера.
Итак, начинается первый день переговоров об обмене пленных. Возвращение максимального числа советских граждан — это первая, но далеко не главная часть заседания, ради которого Максимов прибыл в эту страну и едет сейчас в фиакре. Вторая и главная — использование
Что до О’Крэди, то он находил справедливым поменять тридцать пять англичан на тридцать пять русских Прикомандированный к нему представитель Интеллидженс сервис Мэйсон и это считал чрезмерным.
К отелю «Империал» подъезжает фиакр. Из него выходят Максимов и Вера.
Мэйсон, увидевший их из окна, говорит:
— Приехали. С ним его секретарша.
— Без полминуты десять, — сказал О’Крэди. — Они точны. Встретьте их, Мэйсон. Вы сядете стенографировать тут, — обращается он к Бобу, когда Мэйсон выходит. — Переговоры будут вестись по-английски. Так что ваш русский язык не понадобится.
— Есть, сэр.
Взяв со стола книгу Боба и раскрыв ее, О’Крэди спрашивает:
— Как, вы говорите, произносится эта буква?
— «Ы».
— Это вместо «И», что ли?
— Нет. «И» у них тоже есть.
О’Крэди с удивлением глядит на Боба, когда двустворчатая дверь распахивается. Легкая заминка в дверях. Пропустив вперед Веру, Максимов и Мэйсон смотрят друг на друга, Мэйсон делает рукой приглашающий жест, Максимов повторяет этот жест. Мэйсон также, но менее определенно. Максимов проходит первым.
Обмен поклонами. Рукопожатия. Максимов с удовольствием замечает, что О’Крэди и Боб приятно поражены привлекательной внешностью Веры.
— Как вы поживаете? — спрашивает Веру О’Крэди.
— Благодарю. А как вы?
— Что? Спасибо.
О’Крэди, Максимов и Мэйсон садятся за один стол, Боб и Вера — за другие. Максимов усаживается поудобнее, с таким выражением, будто рассчитывает находиться тут долго. О’Крэди внимательно за ним наблюдает.
О’К р э д и. Как вы доехали, мистер Максимов?
М а к с и м о в. Превосходно.
О’К р э д и. Как отель?
М а к с и м о в. Все в порядке.
О’К р э д и. Не приступим ли мы к делу, мистер Максимов?
М а к с и м о в. Охотно, мистер О’Крэди, охотно.
О’К р э д и. Правительство его величества рассмотрело ваше предложение об обмене тридцати пяти британских офицеров, находящихся в вашем плену. Мы решили пойти вам навстречу. Нам
М а к с и м о в. Однако поскольку вы сами отметили, что инициатива переговоров исходила от нас, — очередь за вами: сообщите ваши условия.
Боб, стенографируя, умудряется одновременно поглядывать на Веру. Его взгляд скользит от носка туфелек Веры вдоль по ее юбке и кофточке и переходит на тонкую шейку. Вера ощущает взгляд Боба и поднимает на него глаза. Боб, подмигнув, с новой энергией погружается в работу.
О’К р э д и. Именно потому, что инициатива обмена ваша, мы ждем от вас условий.
М а к с и м о в. Разумеется, мы их выскажем. Но раз вы согласны на обмен, хотелось бы знать, какие варианты для вас приемлемы.
О’К р э д и. Вот мы и хотим выслушать ваши условия, дабы определить, входят ли они в рамки наших полномочий. Не будем препираться, мистер Максимов. Ваш товар, ваша цена.
М а к с и м о в. Что же, при такой постановке вопроса я готов сделать уступку.
На лице О’Крэди только внимание.
М а к с и м о в. Очевидно, возможны два варианта: человек на человека и всех на всех.
Максимов это произносит, точно идет по тонкому льду и пробует его, нимало не окрашивая сказанного своим отношением. Предупредительно спрашивает:
— Какой из этих двух вариантов вам кажется предпочтительней?
Мэйсон с напряжением глядит на О’Крэди.
О’К р э д и. Мы не знаем точного числа ваших граждан, находящихся у нас в плену, а потому голова за голову, пожалуй, реальней.
На лице Максимова — полнейшее удовлетворение, которое он, казалось бы, почерпнул от согласия всех присутствующих. Кивая головой, он говорит:
— Но, учитывая все трудности, которые пришлось преодолеть, чтобы эта встреча состоялась, желательно, чтобы обмен был радикальным.
Карандаши Веры и Боба летают по бумаге.
М а к с и м о в. То есть чтобы к этому вопросу больше не возвращаться. В этом смысле вариант всех на всех имеет свои достоинства.
Боб с удивлением посмотрел на Веру. Она продолжает писать. Боб спешит ее догнать. Мэйсон встрепенулся.
М э й с о н. То есть всех русских в английском плену на всех англичан в русском?
Он поводит глазами на О’Крэди: дескать, не ослышался ли? Но О’Крэди внимательно глядит на Максимова.
— Но у нас, — продолжает Мэйсон, — русских намного больше!
Максимов пожимает плечами:
— В конце концов, чем больше вы отдадите нам военнопленных, тем от больших забот мы вас избавим.
М э й с о н. Вряд ли вам стоит об этом беспокоиться.
М а к с и м о в. К сожалению, приходится.
Он достает документ и зачитывает.
— «Мы, русские военнопленные лагеря Гарделеген, в числе 4500 человек, обращаемся к вам, господин председатель, и всем представителям бернской конференции с покорнейшей просьбой об оказании содействия в скорейшей отправке нас на родину». Это они писали на конференцию Второго Интернационала. Конечно, если бы они писали вам, мистер Мэйсон, то вы были бы в курсе. Но читаю далее: «Пусть нас ожидают на родине лишения, пусть ожидает смерть, мы все готовы это принять, чем оставаться здесь, в чужой нам стране, хотя бы один лишний день». Прочитать письма еще из двух лагерей или этого достаточно?