Темное пламя. Дети Проклятия

Зима Ольга

Смотрит прямо в глаза Дею. Пегие волосы неблагого слегка завиваются на концах, в ухе торчит что-то похожее на украшение, длинные губы загибаются вниз, зеленые глаза холодны. Все лицо ши кажется вытянутым вперед, и тянули вперед его именно за этот длинный нос.

— Это не твое дело! — предсказуемо вспыльчив Дей.

Ох, Дей, пусть он не нравится тебе на вид, но помощь не будет лишней!

Дей проваливается еще сильнее. Ши, напротив, легко удерживается на зыбкой поверхности. Он склоняет голову

вбок, хмурится, пытаясь понять.

— Может быть, у вас так принято, благой, но кормить трясину мы привыкли особым порядком, и ши в её блюда не входят, — объясняет свои, совершенно дикие, традиции.

Бежать бы от него, да трясина продолжает потихоньку засасывать.

— Мы вообще не кормим трясину!

Дей злится, но не будет вымаливать помощь, а странный ши не торопится предлагать, хотя болото аппетитно чавкает уже на уровне пояса.

Дей! Смири гордость! Тебе же ещё быть королем! Ты должен уметь договариваться со всеми, даже с неблагими! Мы должны идти дальше!

— А как вы тогда справляетесь с её голодным безумием?

Некрасивый ши усаживается поудобнее, устраивает руки на коленях, склоняет голову вбок и продолжает смотреть волку в глаза. Заинтересовался беседой. И его совершенно не смущает, что собеседник всё больше уходит под воду.

Странные они, эти неблагие.

— Никак не справляемся! — решает ответить мой волк.

Ох, Дей, осторожнее, болото уже подступает к груди! Попроси! Просто попроси! Но Дей смыкает губы только плотнее, он слишком горд, а некрасивый ши ему совсем не нравится.

— Мы не кормим болота! Потому что у нас нет…

Гнилая вода заливается в рот, да попроси же!

— Боло… — булькает Дей.

Ши выгибает брови, что делает его лицо ещё более изогнутым, впервые глядя на собеседника с беспокойством, но вода смыкается над головой гордого волчьего принца.

Дей! Держись! Дей-Дей-Дей!

Липкая жижа окружает, забивается в нос, сила волка не может помочь ему сейчас, она только вредит, барахтаться бесполезно, и я успеваю отчаяться, когда сверху опускаются руки, хватают за плечи, тянут вверх, туда, к свету — благому-не-благому — одинаковому для всех ши, красавец ты или не красавец.

Трясина отпускает медленно, но некрасивый ши настойчив, он умеет обращаться со своим болотом. С отвратительным чавканьем Дея выплевывает прямо на руки ши. Он тяжело дышит, его одежда перепачкана, а пегие волосы слиплись от грязи. Он все ещё некрасив, но теперь кажется мне прекрасным.

Ши резко передавливает грудь моего волка, Дей закашливается, выплевывая грязную воду, а затем падает на относительно сухой островок. Бранн протягивает ему полотенце, влажное и пахнущее горьковатыми цветами.

Вытрись, мой Дей. А то видок у тебя, как у неблагого.

Они пытаются отдышаться оба. Некрасивый

ши с сомнением косится на Дея, словно ожидая очередного подвоха:

— Если бы ты сказал сразу, что не знаешь, как обращаться с болотом, вытянуть тебя было бы куда легче. Я думал, благой знает, что делает!

На сухом островке посреди этой мерзкой топи очень уютно.

Неблагой словно из воздуха достает котелок, по взмаху руки разводит костер, вспыхнувший так ярко, как не должны гореть влажные болотные деревяшки. Кажется, так же из ниоткуда некрасивый ши вытащил и островок сухой земли, на котором мы находимся.

Дей молчит, приходя в себя. Мрак вокруг нас нарушают лишь белесые пляшущие огни, но они не светят, а слепят. И наверняка утаскивают туда, откуда не вернуться.

— Не стоит сейчас идти через Трясину, — ловит его вопросительный взгляд неблагой. — Сожрет.

— Мой дом… — вздыхает Дей, начиная произносить редко употребляемую, старинную церемонную формулировку, решив хоть на словах отблагодарить того, благодаря кому он жив и еще не сожран, — готов будет принять тебя всегда. Волки придут по твоему зову, где бы ты ни был, — и прикрывает веки устало.

Любопытство искрится в ярких, изумрудных глазах неблагого, словно пляшут веселые феи, оно теперь неравнодушно, это любопытство. Для некрасивого ши фраза Дея больше, чем просто слова, больше, чем вкладывал в них сам Дей.

При старых богах ши, произнёсший слова дружбы, становился другом до конца жизни. Теперь не так.

— Как хоть тебя зовут? — некрасивое лицо опять кажется мне симпатичным, ши доброжелателен, даже удивительно, что вот так сразу. — Меня — Бранн, — легкий кивок, голова склоняется набок, как у птицы.

Дей молчит. Он не признается, что выдохся и еле дышит. Осторожно распрямляет ноги, делая вид, что просто вытягивает их к огню. Сжимает зубы, чтобы сдержать стон.

От меня можешь не таиться, у тебя болит все тело и ты на грани. Давно уже на грани. Спать иногда нужно, мой Дей.

Волк говорит о другом, не торопясь представляться. Ведь чем выше титул, тем больше потребуют в уплату за спасение.

— Странные вы. У нас принято сначала помогать, а потом спрашивать, нужна ли помощь.

— А мы всегда ждём приглашения, — пожимает плечами неблагой, зеленые феи в его глазах засыпают, словно Дей сначала чем-то очень порадовал, а потом сильно огорчил его. — Что-то я с тобой разболтался.

— Но я так и не попросил о помощи.

Бранн не отвечает, поворачивается спиной, начиная ворошить огонь. Темнота вокруг сгущается и словно прислушивается к этим двоим, говорящим на разных языках.

Бранну непонятно, что Дей делал в болоте. Может, мылся в мягкой торфяной воде или проверял быстроту погружения в трясину.