Темные числа
Шрифт:
– Если хотите пообщаться, воспользуйтесь переговорным устройством слева.
Телефон висел на стене между двумя кое-как закрепленными кусками ткани.
– Отодвиньте чуть-чуть шторы! Только осторожно, иначе сами потом будете вешать!
Смотровое окно, должно быть, установили совсем недавно. Строительный раствор издавал кислый минеральный запах и, похоже, еще не совсем затвердел – или это запах дезинфицирующих средств? За двойным стеклом Мирейя увидела палату провизорного отделения. Мебель, по-видимому, привезли из детской больницы или детского сада: выкрашенные разноцветной краской кроватки, столики и стульчики, на которых, сильно согнувшись, сидели подростки. Они ложечками ели маленькие пирожные с тарелочек,
– Если бы мы сами знали, – донесся из трубки сквозь помехи голос Эдуардо.
– Вы что, не смогли поговорить с врачом? Ты же немного знаешь русский!
– Был бы еще врач, с которым говорить. Сначала мы целую вечность ждали в аэропорту в крохотной каморке, потом пришел кто-то в костюме космонавта, такой дутый защитный костюм, ну, ты понимаешь. Он просто заглянул нам всем в рот, а потом еще один в дутом защитном костюме привез нас сюда на микроавтобусе. Вчера и сегодня приходили только медсестры. Глухонемые, судя по всему. Сегодня они хотя бы пришли без защитных костюмов. Может, все не так уж страшно. Но эти гадюки взяли у нас столько крови, что можно подумать, будто Красная армия планирует наступление и пополняет запасы крови. По крайней мере, еда… калорийная.
– А где Хулия?
Эдуардо пожал плечами:
– А остальные мальчики в соседней палате, нам слышно их через стену.
– Я поищу врачей. Может, мы вас вытащим до окончания Спартакиады.
– Да что там, поезд ушел.
– Не говори так! Вы можете хотя бы изменить общую картину результатов. Это вопрос чести. И потом, я собираю все ваши талоны на еду. Вы же не хотите, чтобы к концу недели я превратилась в моржа, goo goo g' joob [37] , – засмеялась Мирейя, повесила трубку и вернулась на шесть шагов к вахтерам. Те, не отрываясь от экрана, объяснили, что девочка Фернандес находится в женском отделении, но там еще не подключены переговорные устройства, а через шлюз может проходить только персонал. Нет, и главврач, и завотделением сейчас заняты, они позвонят Мирейе вечером в гостиницу.
37
Из песни «Beatles» I am the Walrus.
Похоже, все хотели, чтобы она сидела в «Космосе» сложа руки. Впрочем, может, это и правильно: вернуться в гостиницу и ждать у телефона. Ситуация складывалась так, что теперь ИНДЕР должен вести переговоры с местными инстанциями.
Вернувшись к переговорному устройству, Мирейя рассказала команде о промежуточных результатах первого дня соревнований, передала привет от Халины и получила приветы из Гаваны. Посылку от матери придется подождать, она в чемодане Хосе. Услышав это, Эдуардо велел снова дать ему трубку и заговорил о своем багаже…
Мирейя впервые услышала о тренерском соревновании (и члены команды тоже, судя по тому, как они навострили уши). В этом, пусть и неофициальном соревновании, Куба еще может победить,
– Хорошо, хорошо, я попробую, – сказала Мирейя и вытащила тетрадку из-под халата. Записав слово в слово просьбу Эдуардо к коллегам, инструкции по управлению программой (одну команду) и шифр кодового замка от чемодана, она осознала проблему.
– Что такое?
Носители информации, к счастью, не нужно передавать через санитарный шлюз, чемоданы не помещали в карантинную зону. Проблема в том, что ни Эдуардо, ни вахтеры не знали, куда отправили багаж членов команды. В Ховринской больнице его точно нет. Может, автобус, который должен был отвезти сборную в гостиницу, доставил чемоданы в «Космос»? Или багаж, чего доброго, до сих пор в аэропорту?
Шлыков подремывал на заднем сиденье. Когда Мирейя его разбудила, он испуганно подскочил и потянулся.
– Само собой, я могу отвезти вас и в Шереметьево-2. Но я не думаю, что они что-то отдадут. Скорее всего, багаж еще на таможенном складе, тут ваши товарищи из посольства должны подключаться. В любом случае, самое позднее в половине шестого меня призовет долг, – сказал он и показал на таксометр с нулями.
В «Космосе» жизнь бурлила. Толпы возбужденных участников Спартакиады устремлялись из корпуса для заседаний к столовым, а кураторы шикали, расширяя частотный диапазон. Мирейя не испытывала ни малейшего желания фильтровать и демодулировать исходящие сигналы: кто сколько очков набрал, каким приемом решается такое-то и такое-то задание, что будет вечером, ЕСЛИ… И ВОТ… ЕЩЕ… КАНАЛ… – все сливалось в неясный шум. Крепко прижимая локтем сумку, Мирейя пробиралась к стойке регистрации.
– Нет, – ответила администратор, – багаж кубинской сборной не доставляли… Повторите еще раз имя… Нет, никаких сообщений для вас тоже не передавали… С кем переговоры?.. Гавана? Ориентировочно через два-три часа соединим с вашим номером.
Мирейя как раз собиралась войти в лифт, когда из-за багажной тележки вдруг вынырнул Радионцев. Было заметно, как вымотал долгий конкурсный день помощника председателя оргкомитета: голова, казалось, держится на плечах только благодаря туго завязанному галстуку.
– Хорошие новости, – хрипло сообщил Радионцев. – Мы наконец узнали, в какой больнице ваша команда; надо признать, все получилось несколько своеобразно, не нашлось свободного карантинного отделения, которое могло бы вместить всех, так что пришлось решать на ходу, не хотелось ведь разлучать ребят, это было бы жестоко, вдали от дома, одни, в больнице, разве можно, а завтра утром мы им цветы…
Мирейя перебила его:
– Эдуардо Пиньера попросил меня срочно передать одну просьбу председателю Совакову.
– А, так вы уже общались с тренером, – сипло сказал Радионцев. Без ущерба для головы он развязал галстук, доказав, что еще сохранил запас прочности. – Отлично, отлично… Просто камень с души. Но ваша просьба сейчас некстати, начинается внеочередное совещание тренеров, которое…
– Отлично! Просьба Эдуардо Пиньеры касается именно этого совещания.
Тут голова Радионцева все же слегка опрокинулась набок. Он искоса посмотрел на Мирейю снизу вверх и, видимо, понял, что она понимает, что он понимает, что она понимает, что необходимые решения будут приниматься на другом уровне.