Темные числа
Шрифт:
Одним словом, они великолепно понимали друг друга. По пути в монтажный цех Дмитрий тем не менее задавался вопросом, скажется ли (и если да, то как) насыщенный перерыв на данных для коэффициента Комиссова. Он ускорил шаг, стремясь до конца смены успеть осмотреть все позиции окончательной обработки. Когда они добрались до склада выдачи товаров, к ним подошел элегантный мужчина; конец его галстука прятался в нагрудном кармане. Валентина Ремовна представила его как заместителя директора, и он буркнул:
– Спасибо, моя очередь.
По пути к административному зданию заместитель вел себя еще более неприветливо.
– Имею честь представить, – забубнил заместитель, – директор Тянуткин, награжден орденом Кутузова. А это наш неутомимый партсекретарь Антон Антонович Адынатьев. И…
Третий, не дожидаясь представления, перебил его:
– Верно ли я понимаю, Дмитрий Фролович, что предложения вы отправляете не только в отраслевое министерство, но и в Генеральный штаб?
Дмитрий помедлил с ответом, обычно с ходу выяснять полномочия и принадлежность неизвестной прежде комиссии начинал секретарь парткома.
– Что же вы такой неразговорчивый? В вашем письме не было ни слова о секретности, – подключился Адынатьев. – Скорее Дворец Советов построят, чем Москва раскроет карты? Но скажу по секрету…
Требовательный стук вынудил его замолчать. Заместитель поспешил открыть боковую дверь, спрятанную в обшивке. В комнату вплыла дама лет пятидесяти, вся в рюшечках, и поставила на стол поднос. С величественным достоинством кивнув Дмитрию, она наклонилась к директору и что-то шепнула ему на ухо. Дмитрий взял с подноса чашку с горячим чаем и отошел к окну. Он увидел, что бывший помещичий дом не капитулировал перед фабрикой, а выживал в ее тени, примыкая к административному зданию и производя впечатление ветхой пристройки или огромной собачьей будки. Металлические листы, которыми местами подлатали кровлю из дранки, Дмитрий уже видел во втором цехе, заготовками из них были оснащены штамповочные прессы. Рядом с разрушенной беседкой ржавел американский грузовик, бурно разросшаяся крушина роняла листья в лужи. За территорией фабрики поднимался выцветший косогор. Дмитрий разглядел две огромные дымовые трубы, принадлежавшие, должно быть, фабрике по производству реактивных турбин, обход которой был у него запланирован на следующий день. Когда он обернулся, секретарша уже исчезла, а директор требовательно смотрел на него.
– Буду говорить откровенно, Дмитрий Фролович. Сегодня мы звонили коллегам из Латвии. Думаете, мы не знаем, что стоит за внедрением ваших математических машин? Якобы дело в увеличении объемов производства, но на самом деле…
– На деле, используя электронные вычислительные машины, вы повысите производственную мощность предприятия, – возразил Дмитрий. – С их помощью вы расширите пропускную способность для групп дефицитных товаров, оптимизируете технологические
Директор вскочил с дивана и шагнул в сторону Дмитрия.
– И ради этого вы собираетесь притащить нам ящики, которые влетят в копеечку? Ради двух процентов? Да нашему партсекретарю достаточно пройтись по цехам и выступить перед рабочими – производительность сразу вырастет минимум на четыре процента. Всего-то и нужно, что немного попотеть, так мы и раньше задачи решали, и в будущем…
Адынатьев поспешил на помощь директору, которому словно стало не хватать воздуха:
– Пожалуйста, поймите нас правильно. Трудящиеся Воздухогорска вовсе не противники прогресса. Мы единодушно поддерживаем все решения ЦК. Но вместе с тем наши успехи однозначно свидетельствуют, что в оптимизации технологических процессов мы можем полагаться на советы отдела производства. В соответствии с ленинским девизом: «Лучше меньше, да лучше».
– При этом отдел инновационного развития и рационализации прекрасно справляется с работой, – подхватил третий, которого так и не представили. – А именно начальник отдела Мушникова. В этом вы уже наверняка убедились.
Дмитрий почувствовал, что обязан кивнуть. Одновременно он вспомнил неприятное ощущение от силы рукопожатия Валентины Ремовны, вдруг засомневавшись, верно ли расценил ее сердечность.
Заместитель директора, успевший тем временем развязать галстук, воспользовался паузой и перевел разговор на газетную статью:
– В ней говорится об успешном использовании математических машин в животноводстве.
Дмитрий, догадавшись, что сейчас последует, подавил вздох. И действительно, заместитель продолжил: «Совхозные ЭВМ регулируют озвучивание животноводческих помещений, а именно – в зависимости от вида скота и времени суток включают разную музыку. Это приводит к значительному увеличению удоев и яйценоскости».
– К сожалению, в статье нет ни слова о последних научных результатах. Как вы думаете, Дмитрий Фролович, в будущем нам придется включать на производстве для трудящихся симфонии или народные песни?
Почти повсюду – будь то Маарду, Мингечевир или Минусинск – с недавних пор ему бросали в лицо одни и те же сомнительные аргументы и примеры. Комиссов уже осторожно разузнавал, не высказался ли какой-нибудь кардинал Госплана пренебрежительно о Межповэффе и не намечались ли разногласия. У Дмитрия создавалось впечатление, будто давно тайно существует всесоюзная партнерская сеть, мощная система обмена информацией между заводами и фабриками, которая, однако, эффективна лишь в отношении подобных вопросов.
– Возьмем, к примеру, Судостроительный завод номер двести, – решительно возразил он. – Там вычислительная машина вырезает из стальных пластин корабельные корпуса. На недосягаемой для человека скорости, не зная усталости. Вдобавок количество отходов сократилось на…
Боковая дверь внезапно открылась, и в проеме появилась секретарша в рюшечках:
– Антон Антонович, срочный звонок по рабочей линии.
– Скорее рак на горе свистнет, чем когда-нибудь… – донеслось из коридора, прежде чем Адынатьев задвинул за собой панель.