Темные числа

Зенкель Маттиас

Голос 2. Но о первом аресте Комаров наверняка…

Голос 1. (перебивает). Я даже не знаю, был ли вообще кто-нибудь арестован на основании анализа, выполненного программой. И если я правильно понял Славу, борьба с анекдотами прекратилась в девяносто первом году.

Леонид кивает, перематывает пленку, остается треть.

Голос 1. …Будучи еще в здравом уме, он просил меня помочь Галине Георгиевне убирать его квартиру. У нас как раз была фаза тренировки перед отборочными соревнованиями, но обещание, данное умирающему, связывает сильнее военной присяги. (Тяжелый вздох.) Девушка из домкома чуть не упала, когда мы ей сообщили, что у Фомы нет сыновей ни в Дудинке, ни в Дюдингене, нигде. У этих жуликов, как обычно, оказались

необходимые документы, и они забрали все, что…

Леонид останавливает пленку, перематывает ее рукой, слушает это место еще раз. Потом шаркает к телеэкрану, набирает номер.

– Извините за поздний звонок, но вы сказали, чтобы я сразу… Да, да! Честно говоря, я не понимаю, как мог об этом забыть.

ВАН

Москва, 1974 год

Вот теперь началась настоящая охота. Леонид ерзал на стуле и с застывшей улыбкой следил за суматохой в центре обработки данных. Полковник Светляченко не удержалась и стала сама загружать оставшиеся перфокарты в считывающее устройство. Она придавила стопку карт свинцовой пластиной, провозгласила: «Осталось восемьсот» и потерла ладони, как штангист, стряхивающий остатки талька после того, как показал результат, который может стать победным. Стопка все уменьшалась и уменьшалась, на четырнадцать карт в секунду. Это автоматическое устройство для считывания перфокарт могло обрабатывать больше одной целой двух десятых миллиона носителей в секунду – Леонид знал рабочие характеристики всех основных устройств обработки данных. На курсах он любил давать задания, которые увлекали слушателей в область невозможного, – например, арифметические вычисления, при которых ЭВМ выдала бы прогноз погоды на вечер только следующим утром. Лишь тот, кому знакомы предельные возможности машины, поймет, с какой точностью проблема решается в заданные сроки, – такими словами он заканчивал этот урок. И именно предельные характеристики, на взгляд Леонида, представляли собой слабое место операции ВАН. Слишком большой объем данных, слишком сложная постановка задачи. Специалистам ВАН пришлось резко ограничить работу некоторых подпрограмм и тем самым снизить глубину анализа, чтобы применяемая мощная вычислительная система в обозримом будущем выдала результаты. Леонид заранее предупредил о неизбежных в таких обстоятельствах погрешностях, но кого волнуют предупреждения неавторитетного внешнего консультанта.

Когда завершилось считывание последней перфокарты, нежно-зеленое считывающее устройство еще несколько секунд гудело вхолостую. Дмитрий Соваков сунул кулаки в карманы брюк, наверное, желая скрыть эрекцию, из-за которой ходил вихляющейся походкой. Он исчез между рядами полок, на которых хранились тысячи папок с перфокартами, и делал вид, что проверяет базу данных отдела. Может, на самом деле проверял, стремясь вскоре преподнести очередную гениальную идею по усовершенствованию? Леонид тихо вздохнул. Полковник Светляченко вышла к пульту управления вычислительной установки:

– Господа, настал момент истины! Коллеги в Куйбышеве в полной готовности. По вашему приказу, товарищ генерал-майор.

Глаза Ногова смотрели в разные стороны, поэтому, когда он бросил взгляд мимо подчиненных, показалось, что он кивнул вентиляционным трубам. Такие искаженные сигналы не сбили с толку полковника Светляченко, и та запустила последний этап анализа. Когда она ввела команду, лихорадочно замигали сотни индикаторов, а блоки памяти, размером со шкаф, на высокой скорости принялись перематывать магнитные пленки вперед и назад, и погромыхивали, считывая файлы. Хотя сразу включились дополнительные вентиляторы, у Леонида возникло ощущение, что из расположенного под землей центра обработки данных выводится не весь отработанный воздух. Пока он развязывал галстук, секретарша вкатила большой сервировочный стол на колесах. Батарею бутылок в окружении соленых огурцов, шпротов, салата с майонезом, свиного паштета и сибирских груш она расположила на почтительном отдалении от электронных приборов. Полковник Светляченко сама налила себе рюмку и подняла ее, вытянув руку на уровне груди.

– Пока рано пить за успешный запуск операции ВАН. Позвольте мне сначала сказать несколько слов, – произнесла она, из-за шума повысив голос, и все гости и сотрудники придвинулись ближе, чтобы лучше слышать. – Николай Васильевич Гоголь как-то справедливо заметил, что нет слова, которое было бы так замашисто, так бойко вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело

и животрепетало, как метко сказанное русское слово! К сожалению, Гоголь не учел, что есть досадное исключение из этого правила. Такую неточность можно простить дореволюционному писателю, но не партийным оруженосцам. Из горького опыта нам известно, что среди сотен душевных анекдотов всегда найдется один, который был задуман в ядовитой атмосфере и быстро превращается в гидру. Мы взяли на себя обязанность выявлять реакционно настроенных авторов таких анекдотов, пока они не успели оставить новые змеиные яйца в гнезде, – говорила она монотонно, поворачиваясь справа налево, рюмка поочередно указывала на всех присутствующих. – Когда возникла идея автоматизированного антидиверсионного подразделения, ее встретили скепсисом и насмешками. Невозможно, говорили одни. Перегиб, считали другие. Но те, кто так думает, ничего не смыслят в закономерностях научно-технического прогресса! Константин Иванович, на котором во время Великой Отечественной войны главным образом держалась обработка данных в СССР, к счастью, все эти годы не уставал разъяснять, что как раз такие кажущиеся невыполнимыми задачи раскрывают потенциал человека и даже машины. То, что мы уже проделали значительную часть пути и сегодня впервые можем доказать продуктивность ВАН-2, это в первую очередь заслуга…

Генерал-майор Ногов не дал ей договорить, махнув покрытой седыми волосами рукой, и полковник Светляченко молча подняла рюмку, повернувшись в его сторону.

Речь выманила Совакова из лабиринта полок. Он выпил, закусил огурчиком и прошептал, наклонившись к Леониду:

– Я все время задаюсь вопросом, у вас зубы болят, Леонид Михайлович?

В захватанных стеклах очков Совакова отражался неоновый свет, Леонид не мог определить, смеется тот над ним или нет.

– Зубы? С чего вы взяли, Дмитрий Фролович?

– Вы целый день морщитесь, – ответил Соваков.

– Я беспокоюсь о Сергее Алексеевиче.

– О Лебедеве? А что с нашим героическим стариком?

– Он уже три недели в больнице, и состояние не улучшается, – объяснил Леонид.

– Как в такой день не вспомнить о профессоре Лебедеве, – вступил в разговор главный программист Комаров, – когда этой шустрой машинкой мы в первую очередь обязаны его гению.

– Ну, не перебарщивайте, – вмешался Ногов. – Гении – те, кто разрабатывает систему обработки данных, позволяющую анализировать все разговоры и документы, когда еще только записываются слова, – генерал-майор указал на считывающее устройство. – С ее помощью станет возможно полностью охватить жизнь каждого гражданина, автоматически оценить поступки и высказывания, в любой момент составить общую картину мышления, распознать неправильное поведение еще на стадии намерения и незамедлительно принять меры, не допуская нарушений общественного порядка.

И вот глаза Евгении Светляченко вдруг вспыхнули, будто перед ней свершилось чудо Пятидесятницы. По пронзительному взгляду, который она бросила на ближайших сотрудников, Леонид догадался, какая боевая задача ждет их в будущем. Временами по спине у него пробегал озноб, похоже, кондиционер был плохо настроен. Комаров пробрался мимо Леонида, пытаясь, видимо, исчезнуть из поля зрения генерал-майора – границы этого поля плохо поддавались вычислению. Его отступление к пульту было сорвано: печатающие рычаги устройства вывода отбили на бумаге результат.

– Готово! Мы определили автора анекдота 256-К-71, – с облегчением крикнул Комаров. Началось всеобщее ликование. В ожидании, когда огласят выявленное имя, подняли рюмки и бокалы. Но Комаров не успел оторвать от рулона распечатку, каретка принтера двинулась обратно, и рычаги обрушились на следующую строку, а потом снова зажужжал мотор возврата каретки. Когда печатающее устройство, выдав еще пять строчек, остановилось, специалисты столпились вокруг побледневшего главного программиста. Он держал распечатку кончиками пальцев, словно это была испачканная детская пеленка.

– Я слушаю, – произнесла полковник Светляченко в предвкушении.

– Боюсь, что результат… неоднозначен, товарищ полковник, – выдавил Комаров.

– Как это понимать?

– Выявлены семь возможных авторов. Их значения совпадают, – отрапортовал главный программист.

Полковник Светляченко выпила без тоста. Лингвистический консультант притворялся, что усиленно размышляет, зажмурившись и поглаживая пальцем губы. Специалист по эпидемиологии говорил секретарше, что предупреждал: база данных слишком скудная, и с ее помощью не получится добраться до источника заразы. С кем он делился прежними догадками, осталось неизвестным, Леонид произнес: