Темный полдень
Шрифт:
Это было настоящее блаженство — просто лежать и не думать ни о чём, ощущать, как дыхание становится ровнее, как каждая пора моего тела раскрывается, а пот вместе с жаром выгоняет из меня остатки отчаяния и боли. В эту минуту я чувствовала себя свободной, как никогда.
К чёрту всех и вся! Если потребуется, доберусь домой и голой! Плевать на соседей, пусть порадуются, если захотят. На меня, по крайней мере, приятно посмотреть! Я улыбнулась этой дерзкой мысли, впервые за долгое время позволяя себе не заботиться о том, что скажут или подумают другие.
Глаза закрывались
Я приоткрыла глаза, но вокруг никого не было, лишь пар клубился над горячими камнями. Сон ли это? Или я просто так устала, что мне всё мерещится?
Но несмотря на странность происходящего, я не испугалась. Непонятное, будто чужое, но тёплое прикосновение к волосам, напоминало о заботе, которой мне так давно не хватало.
Снова закрыла глаза, отдаваясь этим странным, немного нереальным ощущениям. Прикосновения становились все более отчетливыми, но сил им сопротивляться не было совсем. Я понимала, что усталая и разбитая засыпаю прямо в бане. Где-то на краю сознания проскользнула мысль, что это опасно и не правильно, но тепло, охватившее меня было сильнее.
Вдруг кто-то совершенно отчётливо провёл рукой по моей ноге, начиная от колена и поднимаясь выше по бедру. Прикосновение было откровенным, почти бесстыдным, и это мгновенно выдернуло меня из состояния расслабленности.
Я вздрогнула всем телом и резко открыла глаза. Помещение было наполнено густым горячим паром, так что практически ничего не было видно. По коже пробежали холодные мурашки, не смотря на жар. Это странное прикосновение, столь реальное и дерзкое, не могло быть плодом моего воображения.
Я хотела сесть на полог, но вдруг поняла, что не могу поднять голову, кто-то или что-то крепко держало меня за волосы. Ужас сковал сердце. Я попыталась закричать и не смогла.
Внезапно рука снова коснулась моего бедра, скользнула вверх, между ног. Прикосновение было ужасающим в своей бесстыдности. Так ко мне прикасался только один человек. Только он мог позволить себе столь смелые и нахальные ласки.
Я дернулась, пытаясь освободиться, закричать, вывернуться из жестокой хватки. Ужас парализовал меня, не давая действовать, а сознание отказывалось верить в то, что это происходит на самом деле. Руки были словно прикованы к пологу, а прикосновения стали не просто ощутимы, они стали абсолютно реальны. Поглаживали ноги, слегка пощипывали грудь. От омерзения меня затошнило.
Мир вокруг казался смазанным, нереальным, но ощущения были болезненно отчётливыми. Я изо всех сил старалась вырваться из этой кошмарной хватки, но тело меня не слушалось.
Наконец, каким-то невероятным усилием мне удалось повернуть голову. Я закричала — громко, отчаянно, почти рыча, не надеясь, что меня кто-то услышит. Это был крик ужаса и беспомощности,
Мой крик эхом отразился от стен, пронзая пространство. И внезапно, с оглушительным грохотом, двери в баню вылетели наружу, словно их сорвало сильнейшим порывом ветра. В помещение ворвался свежий воздух — холодный, почти морозный, после удушающего жара. Этот резкий контраст заставил меня вздрогнуть, и на мгновение адреналин взорвался внутри, возвращая мне частичную способность двигаться.
Ужас, сковывавший моё тело, всё ещё держал меня в плену, но резкий порыв воздуха ослабил хватку невидимой силы. Мир снова обрёл очертания, и я скатилась с полога на пол.
Кто-то изо всех сил рванул меня за волосы, стараясь затащить обратно, но не смотря на боль, пронзившую голову, я не дала этого сделать. Завизжала, отмахиваясь руками, но упираясь изо всех сил.
— Идиотка малолетняя! — услышала я знакомый голос над собой. Это было как удар по нервам. В следующий момент сильные руки легко подхватили меня, словно я весила не больше пера, и кто-то перекинул меня через плечо, унося прочь из бани.
Мир вокруг кружился, и я не могла понять, что происходит. Ледяной воздух ударил по раскалённой коже, вызывая дрожь. В голове звенело от напряжения, а сознание пульсировало между страхом и облегчением.
— Керкао! Ну сійос керкао! (В дом! Уводи в дом!) — услышала звучный голос Надежды и едва не заплакала от облегчения.
— Сылон ас садяс коло вайодны (ее надо в себя привести), — ответил тот, на чьем плече я болталась как мешок с картошкой.
— Клади ее сюда!
Я почувствовала, как меня укладывают на ворох одежды на улице. Прохладный вечерний воздух холодил кожу, отчего руки и ноги покрылись мелкими пупырышками. Голова все еще была пьяной, но сознание медленно возвращалось. Я постепенно приходила в себя, дрожа от холода и слабости, пытаясь понять, что только что произошло.
Меня закутали во что-то большое и теплое.
— Ох и уделали ее, — сокрушалась Надежда, осматривая мои плечи и руки.
— Сама виновата! — резко отрезал Хворостов, в его голосе чувствовалось раздражение, но постепенно он успокаивался. Я наконец смогла сфокусироваться и увидела два лица, склонившихся надо мной. Оба выглядели напуганными, встревоженными, но в их глазах также читался гнев.
— Какого…. Какого хера! — вырвалось у меня. — Что, вашу мать, здесь происходит?
— Тебе, безмозглой кукле, говорили в первый жар не ходить?! — рявкнул на меня Дмитрий, его голос был грубым, полным раздражения и злости.
Его гнев казался таким сильным, что я почти могла его почувствовать. Надежда, стоявшая рядом, тоже выглядела обеспокоенной, но её глаза были полны укоризны.
— Ты, блядь, серьезно? — огрызнулась я в ответ. — Меня какой-то гандон едва не отымел в моей же собственной бане, а ты мне про первый жар заливаешь? Совсем долбанулся?
Гнев внутри меня бурлил, и я уже не могла сдерживаться. Но вместо того чтобы успокоить меня, Дмитрий скривил губы в жёсткой гримасе, явно не впечатлённый моими словами.