Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Существует система знаний, не основанная на познании и науке. Если хочешь, я один из ее адептов.
Сухов присвистнул.
– С ума сойти! А не темнишь ты, адепт? Уж не прицепил ли мне какую-нибудь электронную штучку вроде микропередатчика?
Такэда отреагировал на шутку с неожиданной серьезностью.
– Я - нет. Они - могли.
– Снова загадки?– Никита не имел намерений ссориться с Толей, поэтому спрашивал, скорее, риторически, зная, что Такэда все равно ответит лишь тогда, когда захочет.– Кто это - "они"?
– СС, - без тени
– А-а...– Никита поморщился, но язвить и высмеивать Такэду желания не имел.– Значит, по-твоему, они оставили... как ты там называл? "Печать зла"? И поэтому мне сегодня набили морду?
– Не уверен, что сегодняшний случай инспирирован ею, но не исключаю и такой возможности. Ты видел то, что не должен был видеть, и Они не могли не перестраховаться.
– А помог мне тогда кто? ЧК? НКВД? УБР? Молчишь? Помоему, все это чепуха! К тому же их главарь там, в парке, мне не поверил.
– Вот как? Ты мне ничего не говорил.
Открываться до конца Сухову не хотелось, было стыдно и обидно, слова "десантника" характеризовали его не с лучшей стороны, но Такэда никогда не смеялся над слабостями других.
– Он сказал нечто в таком духе: "Слабый. Не для пути. Умрешь". В общем, абракадабра. Что за "путь" такой, почему я не для него - осталось тайной. Может, пояснишь?
– Может быть. Не сегодня.
– Не шутишь?– Никита в изумлении оторвался от спинки дивана.– Ты знаешь, о чем речь? Эта фраза имеет смысл?!
– Эта фраза имеет страшный смысл! И в ней все правда, к сожалению. И что ты еще слаб, и что не создан для Пути, и что умрешь, попытавшись изменить реальность. Хотя... кто знает, может, не к сожалению, а к счастью? Ведь ты не собираешься никуда идти, менять образ жизни?
– Да с какой стати я должен что-то менять?!– взорвался Сухов, получил укол боли в затылок и сморщился.– Какого черта, Толя? Объяснишь ты мне все по-человечески или нет?
– Сегодня нет.– Такэда встал.– Пока не получу доказательств... того или иного. Если я прав - ты попал в очень скверную историю и выпутаться из нее будет невероятно сложно. Если же нет...– Японец улыбнулся.– На нет и суда нет, как гласит русская пословица. Но я еще раз прошу тебя быть осторожней во всех делах, особенно на тренировках, в театре, в транспорте. Остерегайся случайных знакомств и конфликтов, - не затрагивающих тебя лично, О'кей?
Никита с интересом разглядывал лицо друга, ставшее вдруг твердым, напряженным и чужим.
– Психоразведка, говоришь?
Такэда в ответ не улыбнулся.
– Психоразведка.
– "Печать зла"?
– Или "след зла", как угодно. Не ухмыляйся, это очень серьезно, очень, до летального исхода. Потерпи маленько, я тебе все объясню... если вынудят обстоятельства. В настоящий момент чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя. Но помни: тогда в парке убили двоих.
Это убивали первого, еще до того старика. Один человек - весть, как утверждал один классик, два - уже вторжение. Не дай Бог попасть тебе в круг устойчивого интереса... скажем, неких темных сил. Хотя первый шаг, увы, уже сделан.– Такэда кивнул на руку Никиты с темнеющей звездой "ожога".– До завтра, Кит. Я бы тебе все-таки посоветовал заняться борьбой, кунгфу там или айкидо, в дальнейшем это может здорово пригодиться.
Хлопок ладони по ладони, и Такэда ушел. Но не успел Сухов углубиться в анализ разговора, как в прихожей прозвенел звонок.
Наверное, забыл что-то, подумал танцор, считая, что вернулся Такэда. Но это была Ксения.
Изумление Никиты было таким глубоким, а радость - такой очевидной, что гостья засмеялась.
– Не ждал? Или уже слишком поздно? Я молоко принесла.– Тут Ксения заметила бинт, следы драки на лице танцора, и оборвала смех.– Что с тобой?! Попал в аварию?
– Свалился со стула, - пошутил Никита, отбирая у девушки сумку. Проходите, Ксения Константиновна. Мы тут с Толей только что плюшками баловались и кофе пили, могу и вас напоить.
Художница, одетая в сарафан.– подчеркивающий фигуру, - и плетеные туфли-сандалии, впорхнула в гостиную, тревожно оглядываясь на идущего следом хозяина. Никита вспомнил индийский миф о Тилоттаме. Она была так прекрасна, что, когда впервые проходила перед богами, Шива сделался четырехликим, а на теле Индры проступила тысяча глаз. Ксения выглядела так Же великолепно, как и Тилоттама, и снова сердце Никиты дало сбой: он еще не верил, что такая красота осталась без присмотра, и от мысли, что кто-то имеет на нее больше прав, настроение упало. Оно упало еще больше, когда по ассоциации с Индрой вспомнились глаза на теле несчастного старика, убитого "десантником" в парке. "Вестник"... Что за весть он нес? И кому? Уж не этот ли знак в виде звезды?!
Сухов невольно обхватил левой рукой запястье правой. Ксения поняла этот жест по-своему:
– Болит? Бедненький! Давай полечу. Толя говорил, что у меня задатки экстрасенса. Он не рассказывал?– Девушка усадила хозяина на диван и стала разглядывать звезду на руке, изгибая брови в недоумении; веселость ее исчезла.– На синяк не похоже... ожог?
Но почему такой идеальной формы? Звезда... символ вечности и совершенства. Странно!
Никита отнял руку и отнес молоко на кухню, крикнул:
– Сейчас приготовлю кофе, посиди минуту. Вина выпьешь?
У меня есть киндзмараули и миндаль.
– Не сегодня, Ник. Не обижайся, ладно? Я на минуту забежала, к бабушке надо зайти.
– Я провожу, - заверил Никита, а в ушах снова и снова звучали слова Толи: "Один человек - весть, два - уже вторжение". Кто же был тот второй, убитый в парке первым? Если второй был Вестником, то кем был первый? И почему Такэда придает этому такое значение? А главное, почему связывает те события с ним, акробатом и танцором, ни сном ни духом не помышляющем о каком-то там "пути"?..