Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Знич, Дажбог, Сварог, Хоре и Стрибог!– забормотал Рогдай, заикаясь, отмахиваясь пальцем.– Помогите нам, помогите ему, помогите всем...
– Финист!– с благоговением проговорил Мстиша, задирая голову и не спуская глаз с башни.
– Меч Святогора!
– Что?!– ахнул Такэда.– Это - меч?!
Дрожали горы, ревел ветер, молнии рвали воздух, вонзались с шишака рукояти меча в облака, а он все вытягивался и вытягивался из склона горы в небо, пока не завис огромной наклонной колокольней над фигуркой человека в коконе голубой светящейся паутины. Остановился. Что-то кричал Праселк, прыгая по краю крышки гробницы, но его никто не слушал. Задрав головы, все смотрели на исполинский, длиной в семьдесят с лишним метров,
Никита тоже глядел вверх, на гигантскую крестообразную рукоять-крыж, состоящую из огнива - поперечных дуг, черена - собственно ручки и яблока шаровидного навершия, смотрел задумчиво и строго. Ждал. А почувствовав момент, протянул руку вперед - и меч, стремительно уменьшившись в размерах, словно прыгнул ему в руку.
Все замерли, в том числе и Праселк, и даже его филин-оборотень перестал летать и орать. Затем Праселк сиганул вниз с гробницы, приземлился, как резиновый мяч, и поскакал по камням к мосту, через мост и дальше по глыбам Дороги забвения.
– Ты можешь его достать, - негромко сказал Мстиша.
– Знаю, - спокойно сказал Никита, - но удару в спину не обучен.
Такэда подошел и, как завороженный, уставился на меч. За ним Рогдай. И лишь князь глядел на Сухова, а не на клинок в его руке длиной в полтора метра. Меч играл необыкновенным дымчатым блеском, сочетавшим одновременно туманность и прозрачность, он плавился и горел, испарялся и твердел, исчезал на неуловимое мгновение и появлялся вновь. Он жил!
Такэда почувствовал холодок страха и ощутил, как диморфант на нем, закамуфлированный под кольчугу, поежился в ответ. Видимо, он знал, что удара этого меча не выдержит.
– Уходим, - дотронулся до плеча Сухова Мстиша.– Пора, Посланник. Тебя ждет Путь, меня - мои дела. Чем быстрее вы доберетесь до темпорала, тем меньше шансов встретиться с ЧК.
Такэда, услышав знакомые термины, вопросительно уставился на князя, удивленный его чисто русским произношением, не требующим перевода лингвера. Оглянулся на Сухова.
– Что, прозрел наконец?– усмехнулся тот.– Знакомься: Данила, камнерез, он же Мстиша Удалой-Спаситель, Великий князь Святой Руси, он же Яросвет, маг, держатель хрона.
– Не всегда, - мягко возразил Мстиша.– Яросвет так же многомерен, как и другие маги и демоны, а я всего лишь один из его альтернативных "я", так сказать, полномочный представитель.
Яросветом я могу стать лишь в том случае, если соберу в себе все "я" мага. Но поторопись, Посланник, я чую запах дьявола.
– Я тоже.– Никита оторвался от созерцания меча, сделал гибкое движение кистью, отчего меч вычертил замысловатую фигуру перед ним.– Но, во-первых, к мечу полагается щит или, по крайней мере, перевязь и ножны, во-вторых, ты забыл о Посвящении, а в-третьих, мне хочется кое-что проверить.
– К этому мечу не нужны перевязь и ножны, - сказал Мстиша.– А тем более щит. Твое желание и есть ножны.
Сухов понял князя правильно, полузакрыл глаза, прислушался к чему-то, и в то же мгновение меч оказался у него на поясе, в ножнах, сияющих ртутно-серебристым блеском и висящих на такой же узорчатой перевязи.
– Ну вот, видишь?
– Годится.– Сухов выхватил меч из ножен, поупражняло я в вытаскивании: зрителям казалось, что меч сам выскакивает из ножен ему в руку и прыгает обратно.– Что ж, поглядим, что искал там господин Праселк.
Он воткнул меч в землю и... вознесся на вытянувшемся клинке на высоту гробницы Святогора, спрыгнул на край крышки, где недавно плясал Праселк. Прошелся по черной, крупнопористой поверхности площадью с футбольное поле, прислушиваясь к ощущениям. И ему внезапно открылась истина: Святогор все еще был там, внутри гигантского пенала, но богатырь не умер! Он спал. Может быть, сон его и был вечным, однако смертью сон этот назвать было нельзя, существовал мизерный шанс снять заклятие зла, принявшее в этом мире форму абсолютной тюрьмы - гроба. "Пусть не сейчас, но я помогу тебе!" - мысленно воззвал Никита к тому, кто покоился под
Никита огляделся, подошел к углу плиты, примерился, взяв меч двумя руками, и ударом наискосок - клинок меча превратился в широкое полотнище прозрачно-стального пламени - снес угол плиты и часть ребер гробницы, так что образовалось треугольное отверстие, в которое с гулким хлопком ворвался воздух. Куски плиты и стен тяжело рухнули вниз. "Протяни в отверстие меч и нагнись сам".
Никита сделал мечом на срезе ступеньки, стал на колени над отверстием и, сунув туда острие меча, наклонился сам. Ему показалось, что в голове разорвалась бомба! Но не боли, чего он ждал невольно, а мощнейшего возбуждения! В жилы влилась ликующая, жизнерадостная, бодрящая, всесокрушающая сила, и печаль, и понимание того, что есть пределы применения этой психофизической мощи, ограниченной Законами Универсальной Экологии, Этики, Любви и Добра. "Прощай, витязь. Ты все принял и понял, считай это Посвящением. Прежний Посланник был моим другом, хотя и не был ни человеком, ни великаном, но он остался бы доволен выбором Собора - и Вестника. И моим. Удачи тебе, Симаргл". "Я не Симаргл", - возразил Никита, но Святогор, вернее, его дух, уже не слышал ничего. Скорлупа заклятия снова сомкнулась над ним видимой человеческому глазу, как гроб, несокрушимой и непроницаемой броней, срезанный мечом угол гроба восстановился. Лишь заклятие Семерки магов, выигравших Битву в прошлом, и помогло Никите пробить эту броню, вскрыть гроб Святогора на короткое время, также рассчитанное Семерыми с величайшей точностью. Все было предопределено заранее. Кроме одного - личности Посланника. Семеро в свое время посвятили Пути своего друга Симаргла, которого игвы убили на Земле. Однако и Великая Четверка ошиблась, полагая в своем высокомерном пренебрежении к другим существам, что никто не рискнет принять эстафету Посланника. Никита, слабейший из существ - как и любой другой землянин, не бравшийся в расчет никем из демонов, рискнул, хотя и не без помощи Толи и долгих колебаний, в результате которых из среднестатистического себялюбца проклюнулся лидер и воин, способный постоять за себя и других.
– Симаргл умер, да здравствует Симаргл!– проговорил Сухов про себя и с хмурой улыбкой добавил: - Апостол, так сказать.
Или все же Бог связи?
Покачав меч в руке и чувствуя силу, которой хватило бы на прямую схватку с любым демоническим существом типа триглава или многорука, он одним, движением бросил меч в ножны и без труда, не задумываясь, спрыгнул вниз, с гробницы.
Все еще чувствуя колебания полей, из которых лишь два были известны людям, да и то чисто информативно - магическое и псиполе, - Никита облетел гроб Святогора, как бы прощаясь с богатырем, а также с Добрагастом и Вихорко Милонегом, и направил вертолет на север. Ночь они провели в машине, отдыхая по очереди, а ранним утром, как только вспыхнули золотом вершины гор на востоке, стартовали.
Через полчаса полета они начали встречать отставшие отряды существ, служивших силам зла на Олирне: кентавров-звероловов, ушастых упырей, мороков, многоруков, трех- и двуглавых змей, одноглазых неплахов, косматых переплутов. Называл тварей Рогдай, показывая вниз кончиком копья, остальные молчали. Не то чтобы в кабине царило уныние, ной веселого в их победе было мало. Все понимали, что грядет новая Битва, несущая неисчислимые жертвы и беды, и шанса предотвратить ее почти не существовало.
– Сколько же у вас скопилось недобитой нечисти!– вырвалось у Такэды, провожавшего глазами огненно-рыжего полевика, за которым в траве оставался черный след.– Вероятно, здесь и произошла главная битва Семерых с воинством Люцифера?